История России. Московско-царский период. XVI век

Частые пересылки с Менгли-Гиреем продолжались по-прежнему; послы московские отправились с подарками в Крым, а крымские ездили за подарками в Москву; но перемена в отношениях сказывалась и в их приеме. Вот что сообщал московский посол боярин Морозов о тех притеснениях и обидах, которым он подвергался в столице крымского хана. Боярин, в сопровождении присланного за ним Аппак-мурзы и своей свиты, поехали в ханский дворец править свое посольство и представить хану подарки (состоявшие из шуб и другого платья, а также из соболей, кусков сукна и т. п.). У городских ворот он сошел с коня и по обычаю «каршевался» (здоровался) с сидевшими тут крымскими князьями и мурзами; но один из них, Кудояр-мурза, назвал посла холопом и отнял у его подьячего шубу, которую несли в числе подарков. Затем стоявшие у дверей дворца есаулы потребовали с посла посошной пошлины за допущение к хану, бросив перед ним свои посохи; но Морозов имел приказ не платить этой пошлины, ссылаясь на шертную (клятвенную) грамоту, по которой русские послы освобождены от всяких платежей. Не отвечая есаулам, он переступил их посохи и вошел к хану, который принял его в присутствии своих царевичей, огланов (высших татарских сановников) и князей. Хан спросил посла о здоровье великого князя, а царевичи с ним «каршевались». Отправив посольство, Морозов был приглашен к ханскому столу. Тут по обычаю хан отлил из чаши вино и велел ее подать послу; то же сделали царевичи и князья; но, когда очередь дошла до Кудояр-мурзы, Морозов отказался пить из одной с ним чаши и стал жаловаться хану на помянутые выше обиды. Хан старался его оправдать; а когда посол ушел, то он разбранил Кудояра и отнял у него шубу. Однако это не помешало царевичам с угрозами упрекать посла в недостаточности сделанных им подарков и требовать большего. Когда летом следующего, 1510 года Морозов воротился в Москву, с ним приехали крымские послы и жена Менгли-Гирея Нурсалтан. Она желала повидаться здесь со своим младшим сыном Абдыл-Летифом; а отсюда ездила в Казань повидаться с Магомет-Аминем, другим своим сыном (от первого мужа, казанского хана Ибрагима). По возвращении из Казани Нурсалтан опять побывала в Москве и уехала в Крым, осыпанная от великого князя почестями и подарками и сопровождаемая его послом к Менгли-Гирею. По-видимому, она только подкрепила добрые отношения Москвы к ханствам Казанскому и Крымскому. На деле, однако, вышло противное, и вскоре обнаружилось стремление крымцев и казанцев к тесному взаимному союзу, направленному против Московского государства.

Менгли-Гирей был уже стар и дряхл и не мог сдерживать своих буйных сыновей, жаждавших добычи. Король Польский Сигизмунд, как мы видели, золотом и обещанием богатой дани склонил хана на свою сторону и заключил с ним тайный договор против Москвы; последствием чего открылись набеги царевичей на московские и рязанские украины. Хотя эти набеги иногда встречали отпоры, но открывшаяся новая война с Сигизмундом, конечно, мешала Москве принимать деятельные меры для обороны южных границ. Менгли-Гирей умер (1515 г.), и место его заступил старший сын его Магмет-Гирей, уже известный своим нерасположением к Москве. Побуждаемый польскими сторонниками, он не замедлил обратиться к великому князю с разными надменными требованиями; между прочим, он потребовал возвращения Смоленска королю Польскому, присылки московской судовой рати на помощь крымцам для завоевания Астрахани, увеличения ежегодно присылаемых «поминков» (подарков) и прочее. Московский посол Мамонов подвергся в Крыму еще большим обидам и вымогательствам, чем вышеописанные. (Этот Мамонов не воротился и умер в Крыму.) Меж тем внезапные нападения крымцев на наши украины возобновились. Дела казанские послужили поводом к решительным столкновениям.