ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга первая.

Любопытно простое сопоставление: кто был похоронен в Десятинной церкви, а кто в Софийском соборе. В Десятинной церкви будут похоронены Владимир и его жена, греческая принцесса Анна, сюда будут перенесены останки Ольги, в 1044 г. здесь крестили и захоронили останки князей-язычников Олега и Ярополка, погибших в усобицах 977—978 гг. — акция явно неканоническая. Позднее здесь будет похоронен Изяслав Яросла-вич — один из самых «прозападных» князей XI в., а также его внук Ростислав Мстиславич (1093 г.). Об особом расположении к храму Ярополка Изяславича (сына Изяслава) с чувством говорит сам летописец. С Десятинной церковью, возможно, поначалу увязывали и культ варягов-мучеников, убитых в 983 г.: именно «на крови» их воздвигалась сама Десятинная церковь. Правда, в XI—XII вв. проваряжская тенденция встречала жесткую оппозицию в Киеве и связывалась с иными центрами. Поэтому в таком приурочении могло сказываться желание новообращенных очиститься от прегрешения перед невинно убиенными христианами. В свою очередь, в Софийском соборе был погребен Ярослав Мудрый, его сын Всеволод, сыновья Всеволода Ростислав и Владимир Мономах, т. е. те князья, которые в большей степени были связаны с Византией.

Сама Десятинная церковь хотя и строилась греческими мастерами (впрочем, неизвестно какими «греками»), как отметил в свое время известный знаток архитектуры и живописи Г. К. Вагнер, носила заметные признаки западного влияния. И не случайно, что позднее между униатами и приверженцами ортодоксального православия развернется борьба за «наследие». (Речь идет о церкви Николы Десятинного, построенной на месте разрушенной в 1240 г. Десятинной церкви Богородицы).

Аргументом в пользу западного происхождения традиций, связываемых с Десятинной церковью, обычно служит и сам институт «десятины», несомненно западный. Но этот институт связывался не только с католической церковью, которая налагала десятину на покоренные племена (в том числе славян), а и с теми народами, которые вели борьбу с Римом или франко-германской империей. У западных славян, в частности у хорватов, понятие «десятины» звучит точно так же, как и на Руси.

Институт «десятины» часто служил причиной народных волнений и восстаний против новой религии, как это было на Эльбе и в Прибалтике в 983 г. и несколько позднее, когда разрушались монастыри и христианские храмы. На Руси таких потрясений этот институт не вызывал, может быть, в силу его уникальности. Но когда при Ярославе началось наступление на традиции Десятинной церкви, видимо, пересмотру подверглась и сама «десятина». Не случайно в летописном пересказе Корсун-ской легенды появляется знаменательная вставка. Владимир, давая церкви право на получение «десятины», якобы заключил пожалование словами: «Аще кто сего посудить, да будет проклят». Совершенно ясно, что Владимир таких слов не говорил и не писал: в конце X столетия в них не было никакой нужды. Зато после учреждения митрополии осуждающих «десятину» должно было появиться достаточно много, и в первую очередь — сама митрополия византийского подчинения, ведь в Византии «десятину» не признавали. Именно этой борьбой подогревалась и летописная деятельность, в том числе составление

летописи с прославлением Владимира и корсунскими сюжетами. Прославления князей, дававших пожалования в храм, указывают и на время внесения Корсунской легенды в летопись — это, по-видимому, 80-е гг. XI столетия.

Еще одним аргументом в пользу западных ориентации Десятинной церкви служит тот факт, что основная церковная лексика, связанная с утверждением новой веры, восходит не к византийским, а к германо-римским корням (слова «церковь», «пастырь», «поп», «алтарь» и др. пришли в русский православный лексикон с Запада). Но в том же виде эти понятия и обозначения имеются и у западных славян, в частности в сербо-хорватском языке. Здесь обнаруживаются и другие, чисто славянские по происхождению, параллели: своеобразная форма обозначения имени самого Иисуса Христа — Спас; обращение к Богородице без «Аве Мария» и др.