История России с древнейших времен до конца XVII века

Отношения между двумя государствами и прежде, в IX— X вв., складывались не просто. Парадоксальность этих отношений заключалась в том, что со времени известных нам противоборств русов с греками каждое новое военное предприятие, каждый новый мирный договор между ними был буквально пронизан вопросами политического престижа. Русь настойчиво старалась приблизиться по уровню своих политических претензий к политическим вершинам империи; Византия тщательно оберегала свое исключительное политическое положение в тогдашнем мире, держа Русь на почтительном расстоянии, как и другие «варварские» страны. Договоры Руси с греками, заключенные в 860, 907, 911, 944, 971, 987—989 гг., отражают весь драматизм этих отношений. Каждое такое политическое завоевание давалось с боя. Именно благодаря Византии, политическим, экономическим, культурным, религиозным, династическим связям с нею Русь могла восходить к вершинам международного политического признания. Но именно Византия в течение столетий свято оберегала это свое право, поступаясь политическими прерогативами лишь в крайних случаях, как это было во время походов русов на Константинополь в 860, 907, 941—943 гг., войны 970—971 гг., во время похода Владимира I на Херсонес в 989 г .

Конечно, во всех этих случаях дело вовсе не сводилось лишь к престижно-политическим вопросам. Острые противоречия между странами возникали на почве территориальных притязаний в пограничных регионах (Северное Причерноморье, Крым, Таманский полуостров, Нижнее Подунавье), в сфере торгово-экономической, в области церковно-политической (вопрос об организационных основах русской церкви и ее взаимоотношениях с константинопольским патриархатом), но во всех случаях неизменно присутствовала проблема греческой гегемонии и русского суверенитета, в которых как бы аккумулировались все остальные вопросы. И закономерно, что один из византийских историков, рассказавших о русско-греческой войне 1043 г ., Михаил Пселл в «хронографии» среди проблем, вечно разделяющих Русь и Византию, называет следующую: «Это варварское племя все время кипит злобой и ненавистью к Ромейской державе и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет предлога для войны с нами». И дело здесь не в конкретном политическом отношении Руси к Византии, не в борьбе против церковно-политической зависимости от Византии, а в широком историческом взаимоотношении двух стран. Стеснение прав русского купечества, убийство знатного руса, о чем сообщают греческие хроники, стали лишь поводом к войне. Говоря о беспричинности войны, Пселл пишет тем не менее о том, что русы «вспомнили о своей старой вражде к нам и стали мало-помалу готовиться к будущей войне».

Мы лишь отметим, что назревание этой «беспричинной» вражды, затем обострившейся в результате конфликта между русами и греками в Византии, падает на истечение срока так называемого глубокого 50-летнего мира, который нередко заключали греки со своими противниками (существовали и 30-летние «глубокие» миры). Так, после похода 860 г . новый конфликт Руси и Византии произошел по истечении 47 лет, следующий — 34 лет. Русско-византийская война 970 г . возникла по прошествии 26 лет после Игорева договора, а война 1043 г . — по истечении 44 лет после соглашения, заключенного в Херсонесе Владимиром. И каждый раз на исходе действия срока такого мира отношения между странами обострялись: Русь, медленно, но верно, наступая и отступая, побеждая и терпя поражения, от договора к договору продвигалась вперед в своих политических, территориальных, экономических, церковно-политических, династических требованиях.

Взлет Руси в конце 30-х годов XI в. совпал с окончанием действия последнего мирного договора с Византией, заключенного в конце 80-х годов X в., и это, естественно, накаляло обстановку. Этот накал стал отражением общего хода развития отношений между двумя государствами в течение веков — глубоко противоречивого, порой драматичного. Наступила новая полоса обострения отношений между продолжающей набирать силу Русью и Византией; и это обострение не было снято ни последующим мирным договором 1046 г . между бывшими противниками, ни браком Всеволода Ярославича с византийской принцессой. Поступательный шаг Руси лишь высвечивал политическое высокомерие империи, ее раздражающую близость. Поставление в 1051 г . Ярославом без ведома константинопольской патриархии, а лишь «собравъ епископы», митрополитом русина Илариона лишь подчеркнуло общую ситуацию. К этому следует добавить и стремление русских властей канонизировать Владимира и тем самым еще раз подтвердить суверенитет и русской церкви, и русского государства, чему противился Константинополь.  

Именно тогда, в 40-е годы XI в., на Руси впервые возникла концепция о закономерной связи Руси с мировой историей, с мировыми державами. Вся обстановка XI в. требовала создания таких государственно-идеологических концепций.