История России с древнейших времен. Книга VII. 1676—1703

Первыми и сначала исключительными наставниками царевичей были подьячие, которые учили их грамоте, читать и писать. Разумеется, из подьячих выбирались для этого безупречные чтецы и краснописцы и также люди нравственные, приятной наружности и с хорошими манерами, т.е. чтоб умел «крест сполна класть по писанному и поклон вести по ученому». Учителем царевича Феодора Алексеевича был подьячий Посольского приказа Памфил Белянинов. Но одним подьячим в царствование Алексея Михайловича уже нельзя было довольствоваться, и вызван был наставник другого рода. Здесь, разумеется, употреблена была та же сделка, которая вообще употреблялась у нас в XVII веке для введения образования: иностранца-иноверца призвать не хотели, призвали ученого западнорусского монаха, Симеона Петровского Ситиановича, известного более под именем Полоцкого — по месту происхождения.

Симеон Полоцкий был образцом домашнего учителя, какой требовался у нас в XVII, XVIII и даже в XIX веках: выучить детей всему, но без принуждения, уметь подсластить науку, приохотить к ней; но кроме учения детей домашний учитель должен быть годен и на другие послуги в доме; именины господина или госпожи: домашний учитель пишет поздравительные стихи и речи; пишет театральные пьесы; умрет кто-нибудь в семействе — у домашнего наставника готовы и жалобные стихи. Таков был и Симеон Полоцкий, ходячая энциклопедия, неутомимый борзописец, умевший писать обо всем, ловкий собиратель отовсюду чужих мнений и старающийся представить их занятно, заставить выучить их шутя: разумеется, от такого человека нельзя требовать оригинальности, самостоятельности. Мы видели переводы энциклопедий вроде «Града царского», сборников с анекдотами о знаменитых людях, замечательных изречений: Полоцкий, зная языки латинский и польский, собирает отовсюду анекдоты, изречения, определения и все это переводит стихами, виршами, в виршах излагает главные события Ветхого и Нового завета, историю римских императоров, «того ради да присвойственною себе сладостию сердцам читателей приятнейши суще, аки нуждею влекут я ко читанью частейшему и удобнее памятию содержаться могут». Войдем же в учебную комнату царевича и посмотрим, что Полоцкий предлагает в виршах своему ученику. Он говорит ему о гражданстве и предлагает определения семи греческих мудрецов, внушая, что все они хороши:

Како гражданство преблаго бывает
Гражданствующим знати подобает.
Разная седми мудрых суть мнения,
Но вся виновна граждан спасения:
Премудрый Виас даде слово свое,
Гражданство быти преизрядно тое,
В нем же закона, яко царя, боятся
И царя, яко закона, страшатся.
Хилон то блажит, где законов слушают,
Велесловных же ритор не глашают.
Клеовул паки той град похваляет,
Где бесчестия всяк ся устрашает
Гражданин, паче закона самого,
На преступника в книгах писанного…

и т.д.

В виршах Полоцкий представляет своему yченику образец доброго начальника:

Пастырь с овцами образ предлагает,
Како нам жити в мире подобает;
Пастырь начальны знаменует люди,
Стадо подданных в образ нам буди,
Едаже пастырь стадо присещает,
Овца на пути не лежит, но встает,
Аки честь ему хотяще творити.
Взаим же пастырь овцы соблюдает,
И на рамах си блудные ношает.
Тако начальник должен есть творити,
Бремя подданных крепостно носити,
Не презирати, ни за псы имети,
Паче любити яко своя дети.
И то в памяти выну содержати,
Яко земля тех и его есть мати.
Пастырь жезлом укрощает стада,
Женет на паству, женет и внудь града:
Тако начальник жезлом да управит,
Винна накажет, невежду наставит,
Обаче косен да будет язвити,
Идежды довле есть, токмо страшити.

В виршах описывает добродетели, приличные державным, прежде всего благочестие, потом: