История России с древнейших времен. Том 17. Царствование Петра I Алексеевича. 1722–1725 гг.

Брюс и Остерман прислали свое рассуждение о шведском состоянии: «Шведское государство как по внешнему, так и по внутреннему состоянию своему принуждено искать мира с царским величеством. Единственная надежда для Швеции была на помощь английскую да на субсидии ганноверские и французские; но у этих держав, кроме шведских, своих домашних дел довольно. В Швеции находятся три партии: 1) королевская; 2) тех, которые хотят поддерживать нынешнее правительство; 3) партия герцога голштинского; но при этом должно заметить, что люди, склонные к герцогу голштинскому, хотят свою вольность и нынешнюю конституцию сохранить. Король хочет престолонаследие перенести в кассельский дом; шведские уполномоченные прямо нам объявляют, что они знают об этом намерении короля, но никогда до его исполнения не допустят: королевскому намерению никто так не мешает, как герцог голштинский, и король спешит заключением мира с Россиею, чтоб царское величество не вступил с герцогом голштинским в обязательство. Приверженцы нынешнего правительства не меньше короля желают мира, боясь, чтоб король во время войны не нашел средств осуществить свое намерение и чтоб государство не подверглось большому несчастию, если Россия вступится за герцога голштинского. Партия голштинская сними во всем согласна. Итак, можно сказать, что пребывание герцога голштинского при дворе царского величества служит для шведов немалым побуждением к миру; но при его заключении все хотят постановить, чтоб царское величество не вступался в домашнее дело Швеции, и не думаем, чтоб от этого условия отстали: это фундамент мирного договора. Другой главный пункт состоит в том, чтоб имения в уступленных областях были возвращены прежним владельцам, потому что в числе шведского дворянства очень много лифляндцев и эстляндцев, которым в Швеции нечем кормиться и хотят получить насущный хлеб чрез возвращение своих имений посредством мира».

Уже наступил июль-месяц. Шведские уполномоченные предложили заключить сперва прелиминарный трактат с обозначением главных условий, а потом рассуждать о подробностях в продолжение шести недель. Когда Брюс и Остерман дали об этом знать в Петербург, то Петр отвечал: «На то соизволить нам невозможно, ибо не можем иной причины в том признать, кроме того, чтоб им время, а потом, по конъюнктурам смотря, главный трактат разными затруднениями и кондициями вымышленными вдаль проволочь и проискивать из того какой себе пользы. Но если они истинное намерение имеют, то могут и без того во время двух или трех недель и главный трактат с нами заключить, понеже уже в сем трактате, который ныне прелиминарным хотят учинить, все главные дела определяются, и в другом, кроме некоторых церемоний и гарантий, не знаем, чтоб могло присовокуплено быть. И тако вам на том стоять, чтоб главный трактат ныне заключить, к чему можете им две или три недели сроку дать. Но ежели они будут требовать того для опасности от наших воинских действий и ради спасаемого некоторого обязательства с герцогом голштинским, то можете разве вместо прелиминарного трактата на то позволить, чтоб главные пункты написаны были и от вас с обеих сторон состоявшиеся подписаны и разменены с заключением таким, что на сии главные пункты с обеих сторон соизволено и соглашено, и что оным таким образом быть внесенным в главный трактат беспрекословно, и что и прочие пункты главного трактата имеют быть окончены и весь трактат постановлен в определенный срок, а именно в две или три недели, а по высшей мере и в месяц; и когда тако сии пункты между вами разменены будут, то притом можете им обещать и постановить, что все воинские действия с обеих сторон престать имеют и до совершения главного мирного трактата сей армистициум содержан быть имеет, и в таком случае имеете писать к генералам нашим, которые указ иметь будут от всяких воинских действ тогда удержаться; а ежели с шведской стороны будут требовать больше к тому времени, то можно будет признать, что они то чинят, дабы провесть сию кампанию без действа, на что нам позволить невозможно».