История России с древнейших времен (Том 5)

По одним иностранным свидетельствам, число московского войска при Василии простиралось до 400000 человек, преимущественно конницы, по другимпревышало 150000. Каждые два или три года служилые люди, дети боярские, подвергались пересмотру по областям, дабы правительство могло знать их число и сколько каждый из них мог выставить служителей и лошадей; лошади у них мелкие, мерины; немногие имеют шпоры, большая часть употребляет нагайки. Обыкновенное оружие состоит из луков, стрел, секир и кистеней; мечи имеют только знатные и богатые; употребляют также длинные кинжалы наподобие ножей; хотя в одно и то же время держат в руках повода, лук, меч, стрелы и нагайку, однако ловко управляются со всеми этими вещами; употребляли также и копья. Знатнейшие имеют кольчуги, латы, нагрудники и шлемы. Пехоту и артиллерию никогда не употребляют в битвах, потому что все движения войска совершаются необыкновенно быстро. Великий князь Василий в первый раз вывел в поле пехоту и артиллерию, когда после нашествия Магмет-Гиреева выступил в поход для воспрепятствования татарам вторично переправиться за Оку; прежде у него было 1500 человек пехоты, набранной из Литвы и других пришельцев. Состоя преимущественно из конницы, московское войско должно было носить характер восточных конных ополчений: смело нападало, но недолго выдерживало; по словам Герберштейна, оно как будто говорило врагам: "Бегите, или мы побежим". Города редко брали приступами или действиями осадных орудий; обыкновенно принуждали к сдаче долгими осадами. По словам Герберштейна, татарин, свергнутый с коня, лишенный оружия, тяжело раненный, все еще обороняется до последнего издыхания руками, ногами, зубами, чем только может; турок, видя себя в безнадежном положении, начинает смиренно умолять врага о помиловании; московский ратник не обороняется и не просит помилования. Для лагерей выбирали обширное место, где знатнейшие раскидывали палатки, другие же строили себе шалаши из прутьев и крыли их войлоками; лагери не укреплялись ни рвами, ни чем другим, разве сама местность защищала их лесом, рекою, болотом. Герберштейн с удивлением говорит о том, как мало нужно московскому ратнику в походе. Кто имеет шесть или более лошадей, на одной умещает все жизненные припасы, которые состоят в небольшом количестве толокна, ветчины и соли, у богатых к этому присоединяется еще перец; этою пищею довольствуется и господин и слуги, последние иногда по два или по три дня остаются без пищи. Понятно, что это относилось к тем случаям, когда негде и нечего было взять. Вступая в битву, говорит Герберштейн, московские полки более надеются на многочисленность, чем на искусство; особенно стараются окружать неприятеля, заходить ему в тыл. В полках много было музыкантов: когда все они начинали дуть в трубы по старому отцовскому обычаю, то слышался странный концерт; употребляли еще другой инструмент-сурны. На знамени великокняжеском изображался Иисус Навин, останавливающий солнце.

Из русских известий о войске замечателен рассказ псковского летописца об участии его земляков во втором Смоленском походе: приехал великий князь под Смоленск со всеми своими силами, а с городов были пищальники, и на псковичей накинули 1000 пищальников, а псковичам этот рубеж (набор, от рубить -набирать войско) необычен, и было им очень тяжело. Приехали пищальники псковские под Смоленск да и земцы (землевладельцы) псковские, которые еще не были сведены тогда с своих отчин; великий князь воеводами к псковским пищальникам и земцам приставил прежних посадников псковских, выведенных из Пскова. Пищальники псковские и других городов пошли на приступ, а посоха понесли примет. Из этого рассказа видим, что городское народонаселение продолжало участвовать в походах, поставляя пищальников; сельское народонаселение участвовало, поставляя посошных, или посоху, и видим значение этих посошных, видим, что они употреблялись для работ: когда пищальники и земцы пошли на приступ, посошные понесли примет; наконец, видим, что спустя довольно долгое время после покорения Пскова последовал вывод тамошних земцев с их отчин, которые, без сомнения, отданы были в поместья московским служилым людям.

Как из иностранных, так и из своих свидетельств видим, что наряд (артиллерия) находился в ведении иностранцев: в Казанском походе упоминаются трое иностранных пушкарей; один из них-италианец Бартоломей принял православие и пользовался особенным расположением великого князя. При нападении Магмет-Гирея в Москве упоминается немецкий пушкарь Никлас, в Рязани-Иордан; неизвестно, какого происхождения был пушкарь Стефан, действовавший при осаде Смоленска.