История России с древнейших времен. Тома 1–29

Кроме преимуществ, которые город (т. е. огороженное место, в стенах которого живет один многочисленный или несколько отдельных родов) мог иметь над окружным рассеянным народонаселением, могло, разумеется, случаться, что один род, сильнейший материальными средствами, получал преимущество перед другими родами, что князь, начальник одного рода, по своим личным качествам получал верх над князьями других родов. Так, у южных славян, о которых византийцы говорят, что у них много князьков и нет единого государя, иногда являются князья, которые по своим личным достоинствам выдаются вперед, как например знаменитый Лавритас. Так и у нас в известном рассказе об Ольгиной мести, у древлян сначала на первом плане является князь Мал, но заметим, что здесь нельзя еще принимать Мала непременно князем всей Древлянской земли, можно принимать, что он был князь коростенский только; что в убиении Игоря участвовали одни коростенцы под преимущественным влиянием Мала, остальные же древляне приняли их сторону после по ясному единству выгод, на это прямо указывает предание: "Ольга же устремися с сыном своим на Искоростень город, яко те бяху убили мужа ея". Малу, как главному зачинщику, присудили и жениться на Ольге; на существование других князей, других державцев земли, указывает предание в словах послов древлянских: "Наши князи добри суть, иже распасли суть Деревьску землю", об этом свидетельствует и молчание, которое хранит летопись относительно Мала во все продолжение борьбы с Ольгою. Родовой быт условливал общую, нераздельную собственность, и, наоборот, общность, нераздельность собственности служила самою крепкою связью для членов рода, выделение условливало необходимо и расторжение родовой связи. Известная уже чешская песня говорит: "когда умрет родоначальник, то все дети сообща владеют оставшимся имением, выбравши себе владыку из рода". Общее владение родовою собственностию необходимо заставляло родичей восстановлять значение отца, выбрать кого-нибудь из себя в отца место, а выбор кого-нибудь вместо отца, следовательно, возобновление прежних отношений, как они были при жизни отца, условливало необходимо и общее, нераздельное владение. Должно заметить, что родовую связь и общую, нераздельную собственность поддерживала простота быта, малочисленность нужд, легко удовлетворяемых общими первоначальными занятиями родичей.

Что касается нравов и обычаев славян языческих, то они условливаются преимущественно тогдашним народным бытом их. Сличив известия современников-чужеземцев, мы находим, что вообще славяне своею нравственностию производили на них выгодное впечатление: простота нравов славянских находилась в противоположности с испорченными нравами тогдашних образованных или полуобразованных народов. Так, встречаем отзывы, что злые и лукавые попадаются очень редко между славянами. Доброта не исключала, впрочем, свирепости и жестокости в известных случаях; те же писатели, которые хвалят доброту славян, рассказывают ужасы об обхождении их с пленными, с проповедниками христианства; здесь же следует удивляться противоречию свидетельств: так часто бывает у людей и целых народов, добрых по природе, но предоставленных влечениям одной только природы. Одни писатели называют славян нелукавыми, другие - вероломными: это противоречие объясняется известием, что между славянами господствовали постоянно различные мнения; ни в чем они не были между собою согласны, если одни в чем-нибудь согласятся, то другие тотчас же нарушают их решение, потому что все питают друг к другу вражду и ни один не хочет повиноваться другому. Такое поведение проистекало, естественно, из разрозненности, особности быта по родам, из отсутствия сознания об общем интересе вне родового.