История России. Смутное время

В этой ситуации В. И. Шуйскому пришлось срочно наводить порядок хотя бы в столице. Труп Лжедмитрия отвезли за город и бросили в яму, едва прикрыв землей. Но ночью вдруг ударил мороз. Потом горожане заметили, что около ямы появились странные огоньки. Они решили, что черти вновь решили оживить своего покровителя. Чтобы пресечь все эти слухи, Шуйский повелел вновь выкопать труп самозванца и публично сжечь его в потешной крепостице «Ад». Потом пепел был собран и помещен в заряженную пушку. Ее направили на запад и выстрелили. Это должно было означать, что самозванец возвращался туда, откуда прибыл.

Под стражу были взяты все оставшиеся в живых поляки. Некоторых из них сразу же отправили в Польшу. Марину с отцом и родственниками стали допрашивать о том, как они познакомились с Лжедмитрием и почему стали ему помогать. Юрий Мнишек сказал следующее: «Случайно ехал князь Вишневецкий, зять мой, с Дмитрием через Самбор к королю… Я, имея дело к королю его милости, поехал также вместе с ними и имел в то время при себе своего слугу, который до перемирия был взят в плен и несколько лет находился в заточении в Москве. Слуга знал его хорошо малым ребенком и признал его за настоящего сына умершего Ивана, великого князя московского, что еще больше укрепило веру во всех людях. И некий Петровский, который служил в Угличе, а потом пану канцлеру литовскому, и который также знал его хорошо, тоже признал его перед королем… по верным признакам на теле, о которых ведал и которые увидев — сразу нам поклялся, что это истинный наследник московский… Свидетельства, которые не только он, но и тот Петровский, и «москва», стекавшаяся к нему даже в Краков, давали о нем, не только мне самому, но и королю его милости и всем панам сенаторам казались правдоподобными». (Дневник Марины Мнишек. С. 63.)

Но бояре быстро поняли, что настоящих доказательств истинности у самозванца не было. Находившийся в заключении в Москве поляк никак не мог видеть настоящего царевича Дмитрия, поскольку царские дети до совершеннолетия не принимали участия в публичных акциях. К тому же царевич покинул Москву, когда ему было только 4 года. Определить сходство такого маленького мальчика с взрослым мужчиной было практически невозможно. Еще меньше доверия вызывали показания некоего Петровского, который на самом деле никогда не был в Угличе, жил же сначала в Туле в имении дворянина Истомы Михнева, а потом служил ему в Москве. Естественно, что польские паны об этом не знали, поэтому и поверили или хотели поверить людям, специально подготовленным Лжедмитрием.

Кроме поляков, под стражу были взяты и ярые сторонники Лжедмитрия. Князь В. М. Мосальский был выслан из Москвы в Корелу, М. Г. Салтыкова направили в Иван-город, Афанасия Власьева — в Уфу, Богдана Вельского — в Казань. Князя И. А. Хворостинина, подозреваемого в интимной связи с самозванцем, заточили для покаяния в Иосифо-Волоколамский монастырь. Мнимые родственники Нагие вместе с царицей Марфой-Марией дружно повинились, поэтому были прощены и даже начали активно помогать В. И. Шуйскому в разоблачении Лжедмитрия. Общими усилиями было составлено пространное писание, в котором перечислялись вины самозванца. Утром 30 мая оно было зачитано перед собравшимися на Красной площади москвичами. В нем было 10 пунктов.

Обвинения в адрес самозванца