Князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов был тем самым главнокомандующим Русской армией в Турции, который сумел своим искусством и храбростью заставить Турок заключить столь необходимый для России мир, несмотря на все старания Французского императора помешать этому. Отличаясь с молодых лет и военными, и дипломатическими достоинствами, он не один раз бывал уже и командующим армией, и посланником при иностранных дворах и везде с полным успехом и истинной славой выполнял возложенные на него поручения. Императрица Екатерина II и императоры Павел и Александр всегда оказывали ему равное расположение. Вернувшись после заключения славного Турецкого мира в Петербург, он был принят жителями столицы с восхищением, тем более, что тогда уже общее уныние было повсеместно. Взоры всех с надеждой обратились на новые лавры, так недавно украсившие генерала — знаменитого сподвижника Суворова, и как только ополчения нескольких губерний были готовы явиться к армии, обе столицы единодушно назвали его главнокомандующим этим новым войском, предназначенным для защиты Отечества.
Император, ожидая больших успехов в действиях армии вследствие того восторга, с каким принят был Кутузов, и имея сам истинное представление о его высоких достоинствах, поручил ему командование над всеми своими армиями, и вот тогда-то Кутузов прибыл к ним, спустя несколько дней после сражения у Смоленска.
Одобряя в полной мере намерения Барклая де Толли дать, наконец, генеральное сражение, Кутузов сам выбрал для этого место при селе Бородине. Этот выбор обессмертил до тех пор никому не известное село: при Бородине 26 августа произошло одно из знаменитейших сражений, какие когда-либо описывались в военной истории народов: 132 000 Русских в смертельной схватке сражались здесь со 135 000 лучших воинов Наполеона, которыми он сам предводительствовал. Несмотря на превосходство сил неприятеля и на славу его предводителя, Русские сражались так отчаянно, что на протяжении целого дня, во время которого не прерывался гром 2000 орудий, не уступили Французам ни одной пяди земли! Французы не только не продвинулись вперед, но даже отступили несколько назад. Убитых и раненых генералов и других офицеров высших чинов при Бородине было так много, что это сражение названо Французами битвой генералов.
Ни с чем нельзя сравнить радости, какая была во всех местах России при получении известия об этой победе; она казалась всем предвестницей многих других побед, столь же знаменитых, и даже предвестницей изгнания Французов из Отечества. Но сколь же велика была горесть всех, когда через несколько дней они узнали, что Москва — эта драгоценная святыня Русских, этот заветный храм их величия, славы и счастья — была оставлена войском, до тех пор стремившимся защищать ее всей своей кровью, она, беззащитная, была оставлена во власть неприятеля!