История России. Век XX

Уже после того как предыдущая глава («Правда о погромах») была опубликована, я познакомился с содержательным обзором изданной в 1992 году Кембриджским университетом пространной (почти 400 страниц) книги, посвященной именно погромам в России; этот коллективный и международный по составу авторов научный труд озаглавлен так: «Погромы: противоеврейское насилие в новейшей русской истории»[148]. И я, признаюсь, с глубоким удовлетворением воспринял тот факт, что основные выводы авторов этого новейшего труда во многом совпадают с выводами, предложенными мною в главе «Правда о погромах».

В труде, о котором пойдет речь, весьма критически оценено большинство предшествующих сочинений о погромах в России. Как говорится в обзоре, «в устоявшейся десятилетиями историографии этого вопроса (вопроса о погромах. – В. К.) безраздельно господствовало мнение… что погромы – результат прямого вмешательства царского правительства или по крайней мере созданных им организаций типа… «Союза русского народа»…»[149]. Авторы труда по сути дела отвергают это «мнение».

Так, историк из Израиля Михаэль Аронсон доказывает, что как раз напротив, «погромы явились неожиданными» и для правительства России, и для «черносотенцев». Вполне понятно, что ни о каком «руководстве» не может быть и речи, если погромы, по словам Аронсона, явились неожиданностью и для царя и его министров, «посчитавших погромы делом рук анархистов…и даже для редакторов антисемитских газет»[150] (о понятии «антисемитизм» еще пойдет речь).

Я писал в главе «Правда о погромах», что погромы в России начались в силу экономической ситуации, создавшейся через два десятилетия после реформы 1861 года. М. Аронсон говорит то же самое; по его определению, причина погромов – «ускоренная модернизация и индустриализация, проходившая в России между 1860 и 1880 гг.» (там же).

Правда, много лет активно пропагандируемое «мнение» не преодолено в рассматриваемом труде до конца. Так, один из авторов труда, Роберт Вайнберг, всерьез воспринимает прозвучавший в 1906 году в зале Государственной Думы из уст либеральничавшего князя С. Д. Урусова анекдот, согласно которому полицейский ротмистр Комиссаров заверял: «Погром можно устроить какой угодно, хотите на десять человек, хотите на 10 тысяч». Особенно забавно, что на той же странице обзора совершенно верно утверждается (как и в моей главе «Правда о погромах»): «Правительство страшилось любого народного насилия, включая погромы, видя в них угрозу существующему порядку» (там же). И, конечно же, офицер полиции, действительно предлагавший «устроить погром», был бы по меньшей мере уволен со службы.

Но, несмотря на «отрыжки» прежнего долго господствовавшего «мнения», общий итог труда формулируется так: «И все же скорее не правы «историки-традиционалисты» (Дубнов, Гринберг, Моцкин), писавшие о “погромной политике царизма”…» (с. 233–234).

Как видим, в этом выводе есть смягчающие «оговорки» («все же», «скорее»), но нельзя не учитывать, что потребовалась, если угодно, своего рода смелость для опубликования такого вывода, ибо несогласие с «мнением» о якобы имевшей место «погромной политике царизма» еще и сегодня вполне может быть квалифицировано как «махровый антисемитизм»! Ведь об этой «политике» в течение нескольких десятилетий постоянно и категорически писали многие авторитетные в еврейских кругах историки.

В цитируемом обзоре совершенно верно сказано, что «мнение» о руководящей роли «царского правительства» и Союза русского народа в погромах «безраздельно господствовало», а шло оно, это мнение (цитирую) «от статей революционных публицистов-современников, а также Нестора русско-еврейской историографии – С. Дубнова и вплоть до маститого недавно скончавшегося израильского историка Ш. Эттингера» (с. 232).

Здесь я не могу не высказать определенные полемические соображения. Если верить приведенной цитате, до появления нынешнего труда все еврейские и либеральные авторы, писавшие о погромах в России, возлагали вину за них на правительство и Союз русского народа. Не знаю, как это получилось, но в данном случае выявляется недостаточная историографическая осведомленность авторов труда. В моей главе «Правда о погромах» цитировались работы и наиболее серьезных «революционных публицистов-современников» – В. Обнинского и В. Левицкого, – и видных еврейских ученых начала века Д. С. Пасманика и Ю. И. Гессена, которые отнюдь не разделяли «мнение» об организации погромов правительством и Союзом русского народа. Авторы нынешнего труда в сущности возвращаются к этой объективной точке зрения, отказываясь от версии, которая стала «безраздельно господствовать» позднее, после 1917 года.