История России. Век XX

В начале XVII века шведская и польско-литовская армии действительно нанесли России целый ряд тяжких ударов, но, судя по итогам, наше противоборство с этими врагами – одна из замечательных и даже способных удивить страниц отечественной истории. Дело в том, что из-за длительного засилья всякого рода антипатриотических тенденций преобладающее большинство современных русских людей не имеют сколько-нибудь ясного представления об исторической реальности начала XVII века, – в частности, о самих напавших на Россию Польше и Швеции тех времен: обе они принадлежали тогда к наиболее сильным и воинственным государствам Европы. «Речь Посполита», в которой в 1569 году объединились Польское Королевство и Великое княжество Литовское, простиралась от Балтийского и почти до Черного моря, а с запада на восток – от Одера до Днепра, и ее население почти в два раза превышало тогдашнее население России. А шведское королевство занимало тогда преобладающую часть Скандинавского полуострова и Прибалтики, и его армия была одной из самых мощных в тогдашней Европе (что перестало иметь место только после Полтавской битвы 1709 года). Тем не менее Россия в 1600—1610-х годах в конечном счете смогла отразить агрессию обеих стремившихся покорить ее западных держав, и процитированные сталинские слова поистине нелепы.

Впрочем, Иосиф Виссарионович в данном случае присоединился к господствующей фальсификации «истории старой России», которую, мол, только «непрерывно били».

Единственное, пожалуй, нападение на Россию, которое все-таки никак невозможно было преподнести в этом духе – Отечественная война 1812 года. Но смысл победы над общеевропейской наполеоновской империей толковался в том же 1931 году следующим образом (цитирую статьи из Малой Советской энциклопедии, написанные вскоре возведенной в «профессора» М. В. Нечкиной):

«…“Отечественная”{219} война, русское националистическое название войны, происшедшей в 1812… вооруженные чем попало крестьяне, защищая от французов свое имущество, легко справлялись с разрозненными французскими отрядами… вся война получила название “Отечественной”: дело тут было не в подъеме “патриотического” духа, но в защите крестьянами своего имущества… Наполеон был вынужден покинуть Россию. Далее война… велась уже вне пределов Российской империи под громким лозунгом “освобождения” Европы из-под “ига Наполеона”. Окончательная победа над последним явилась началом жесточайшей всеевропейской реакции…»[984]

Могут возразить, что такого рода «толкования» войны 1812 года давно – еще до начала «второй» Отечественной войны – отброшены, и это действительно так. Но было бы попросту абсурдным, если бы в канун и во время нового глобального нашествия на страну с Запада «историки» продолжали бы твердить нечто подобное. И Сталин в 1941-м, уже, вероятно, не помня свои сказанные десятью годами ранее слова о том, что «старую Россию-де» непрерывно «били польсколитовские паны», обращался к воинам: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков», – в том числе «Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского…»

Да, война закономерно заставила воскресить героические страницы отечественной истории. Но очень многое и имеющее первостепенную ценность оставалось или полностью забытым, или по меньшей мере тенденциозно искаженным; так, например, великие творения отечественной литературы издавались, хотя и в урезанном виде{220}, и, начиная с середины 1930-х, никто не отрицал их высшую ценность. Но в них постоянно пытались усматривать прежде всего и главным образом «беспощадную критику» дореволюционной России, – невзирая на то, что едва ли в какой-либо другой литературе мира в XIX веке имеется такое богатство истинно прекрасных образов людей и самого человеческого бытия, какое воплотилось в творчестве Пушкина и Тютчева, Кольцова и Лермонтова, Тургенева и Фета, Островского и Лескова, Толстого и – даже – Достоевского (правда, глубоко специфических – трагедийных – образов).

Но гораздо существеннее другое. Революция целиком и полностью отвергла отечественную мысль{221}, – исключая тех ее представителей, которые подвергали российское бытие радикальной критике и так или иначе «готовили» Революцию (декабристы, Белинский, Чернышевский и др.). Наиболее глубокие мыслители, раскрывавшие истинный смысл отечественной истории и культуры, – Иван Киреевский, Аполлон Григорьев, Николай Данилевский, Константин Леонтьев, Николай Страхов, Владимир Соловьев, Николай Федоров, Василий Розанов и многие другие, – в течение долгого времени находилась в полном забвении; следует добавить, что без их наследия, нераздельно связанного с вершинами русской литературой (в частности, многие из перечисленных мыслителей были ближайшими собеседниками и подчас даже «наставниками» великих писателей) невозможно во всей полноте и глубине понять эту литературу.