История России. Владимирский период. Середина XII – начало XIV века

Приведенный летописный текст, несомненно, представляет не первоначальный, а позднейший, сложившийся в таком виде не ранее конца XII или начала XIII века, а вероятнее, уже в татарскую эпоху, когда Киевский летописный свод подвергся некоторым искажениям и домыслам переписчиков, и главным образом в сказании о призвании варяжских князей из-за моря. Это простое, понятное всем сказание уже существовало в первоначальном тексте; но позднее оно исказилось и осложнилось домыслом о том, что сама русь была не что иное, как варяги, пришедшие с князьями; таким образом, целое русское племя обратилось в какую-то княжескую дружину или свиту. Этот испорченный текст лег в основу целой группы летописных сводов, с Лаврентьевским и Ипатьевским во главе. Но была другая группа летописных сводов и сборников, которая сохраняла первоначальный текст, то есть без смешения руси с варягами в один народ. Это доказывают польские, иностранные и западнорусские историки, которые пользовались русскими летописями или вообще русскими источниками. Так, Длугош и Стрыйковский говорят о призвании варяжских князей самой русью, то есть не смешивают ее с варягами и представляют ее исконным туземным народом. В таком же смысле высказываются Герберштейн, Даниель Бухау, Флетчер, Гваньин, Кромер, Меховий. Сюда же относятся те сборники, которые выводят Рюрика с братьями из Прусской земли, каковы Степенная книга и Густынская летопись. Затем не смешивают Русский хронограф второй редакции, Псковская вторая летопись и отрывок так называемой Иакимовой летописи, по всей вероятности пользовавшийся древнейшей Новгородской летописью. Наконец, мы имеем перед собою и самый первоначальный текст сказания в этой летописи. Он сохранился в Летописце патриарха цареградского Никифора. Там сказано: «Придоша Русь, Чудь, Словени, Кривичи к Варягом, реша: земля наша» и прочее. А сей летописец составлен в Новгороде и дошел до нас в рукописи XIII века (хранится в Московской синодальной библиотеке). Это самый старший из всех имеющихся налицо летописных списков.

На тот же первоначальный текст ясно указывает Стрыйковский, имевший перед глазами древние русские летописные своды. Он выражается так: «Летописцы русские не объясняют, кто были варяги; но просто начинают свою хронику словами: „Послаша Русь к Варягам, говоря: приходите княжить и владеть нами“». Вообще явные следы первоначального текста мы находим во многих сводах и сборниках. В более древней части Степенной книги говорится: «В лето 6370 послаша Русь к Варягом, зовуще их» и прочее, и «придоша из-за моря на Русь». В Русском хронографе первой редакции: «Приидоша Русь, Словене и Кривичи (к) Варягом, реша» и прочее. В том же смысле во второй и третьей редакции (Изборник А. Попова. С. 4, 137 и 447). В хронографе южнорусской редакции, в оглавлении не уцелевшего начала Киевской хроники: «Русь добровольце варягов за панна собе берут» (ЖМНПр. 1885. Май. 74). Летописный перечень XIII века: «Придоша Русь, Чудь, Словене, Кривичи к Варягом, реша» и прочее. (Известия АН. Т. VIII. Вып. V. С. 391). В Летописце русских царей: «Реша Русь, Чудь, Словене» и прочее (Супрасл. рукоп. М., 1836. С. 171). В одном летописце XVII века: «Земля нашарекомая Словенская Русь добра», «пришли на Русь три брата» (ЖМНПр. 1902. Август. 290). Даже в тех сводах, которые послужили главным источником путаницы и смешения варягов с русью, встречаются эти следы первоначального текста. А именно в Лаврентьевском, Ипатьевском, Троицком и Переяславском при описании посольства за море сказано: «Реша Русь, Чудь, Словене, Кривичи и Весь: земля наша» и прочее. Некоторые своды или списки этой путаной категории наглядно объясняют нам, каким образом произошло сие смешение двух разных народов в один. Например, в Радзивилловском, Софийском и Воскресенском стоит «реша Руси, Чудь, Словене, Кривичи». И вот эта ошибка какого-то писца, сказавшего «руси» вместо «Русь», повторенная другими переписчиками, и послужила главным источником искаженного текста. Выходило, что послы, отправленные к варягам, обратились с речью к руси; таким образом, получилось понятие или фраза «придоша [или реша] к варягом Руси», а вместе с нею явился небывалый народ варяги-русь. Вот почему после отпадения слова «русь» на первом месте в числе призываемых народов очутилась чудь. Когда же русь по ошибке и невежеству переписчиков была отнесена к варягам, тогда явились в тексте позднейшие вставки, или глоссы, старавшиеся пояснить этих непонятных варяго-руссов. Например: «Сице бо ся звахут тьи Варагы Русь яко се друзии зовутся Свее, друзии Урмане, Англяне, инии Гте». Или: «От тех прозвася Русская земля Новгородци, ти суть людие Новогородци от рода Варяжска, преже бо беша Словене». Тут видим совершенную бессмыслицу, хотя норманисты пытались и в этом домысле отыскать какой-то смысл.