История России. XX век

Расширение экономической самостоятельности руководителей предприятий укрепляло их позиции и требовало законодательных гарантий их относительной безопасности. Такие гарантии время от времени подтверждались. Например, весной 1934 г. Прокуратура СССР установила новый порядок привлечения к уголовной ответственности хозяйственных и инженерно-технических работников по делам, связанным с их производственной деятельностью. Согласно новым правилам, возбуждение таких дел, за редкими, специально оговоренными исключениями, могло происходить «исключительно и только с разрешения краевого (областного) прокурора или республиканского прокурора в республиках, где нет областного деления. В этих случаях обязательно предварительное согласование с соответствующими хозяйственными организациями…» Руководство прокуратуры требовало обеспечить систематический прокурорский надзор за всем процессом следствия по этим делам. Органам расследования разрешался вызов хозяйственников и ИТР для допросов только с санкции соответствующего прокурора и с таким расчетом, чтобы эти вызовы не были связаны с отрывом от производства. За ненужный вызов хозяйственников или специалистов несет ответственность лично прокурор.

В конечном счете в основе относительно умеренного курса лежало признание значимости личного интереса, важности материальных стимулов к труду. Процветавшие в годы первой пятилетки проповедь аскетизма, призывы к жертвенности и подозрительное отношение к высоким заработкам сменялись идеологией «культурной и зажиточной жизни».

«Красная Россия становится розовой» — под таким заголовком поместила 18 ноября 1934 г. сообщение своего московского корреспондента американская газета «Балтимор сан». (Эта статья была включена в сводку выдержек зарубежной печати, которые регулярно готовили тогда для высших руководителей страны.) Среди фактов, призванных доказать это порозовение, автор называл не только перемены в управлении колхозами и промышленными предприятиями, но и распространение сдельной оплаты труда, отмену партмаксимума, увеличение ассортимента потребительских товаров, в том числе чулок из искусственного шелка, которые до недавнего времени числились в «идеологически невыдержанных», распространение тенниса, ранее порицаемого как «буржуазный спорт», джаза и фокстрота. «…Должен отметить еще одну черту, которая бросается в глаза: исчезновение страха, — рассказывал тогда, после пятинедельного пребывания в СССР, сотрудник нью-йоркской газеты «Форвертс» М. Хиной. — Прежнего кошмарного страха нет ни перед ГПУ, ни тем меньше перед милицией. Это исчезновение страха наблюдается прежде всего среди интеллигенции и прежних нэпманов и кустарей.

Не видно его и среди широкой массы обывателей. Исключение в этом отношении составляют коммунисты, еще не прошедшие чистки. Но после чистки и коммунисты становятся откровеннее. Бросается в глаза изменение отношения к интеллигенции как к социальному слою. За ней ухаживают, ее обхаживают, ее подкупают. Она нужна».

Новое наступление. Положение меняется в конце 1935 — начале 1936 г.: политическое руководство предпринимает новый тур социалистического наступления. Чем это было вызвано? По весьма убедительному предположению немецкого профессора Р. Майера, следующим: «Историки-экономисты единодушны в том, что в 1933 г. началось ускоренное поступательное развитие в области экономики, подарившее Советскому Союзу «три отличных года», которые наряду с периодом нэпа вспоминаются многими советскими гражданами как самое благополучное время между двумя мировыми войнами. Хозяйственным руководителям была предоставлена относительная свобода действий. В экономической жизни упрочивался принцип рациональности. Налицо был рост валового объема продукции, с 1934 г. наблюдается снижение ее себестоимости и повышение качества. По советским данным, производительность труда выросла на десятки процентов. Со стабилизацией рубля приобрело значение денежное хозяйство. Вместе с тем более терпимое отношение Сталина к индивидуальному приусадебному хозяйству вызвало ощутимое улучшение в снабжении населения продуктами питания. Но ситуацию нельзя видеть только в розовых тонах. Высокие доли прироста были возможны, конечно, ввиду крайне низкого исходного уровня. С другой стороны, уменьшение вмешательства в дела предприятий при относительной эффективности их собственной инициативы было чревато опасностью стагнации в будущем». В самом деле, последующая история советской экономики продемонстрировала: ослабление централизованного контроля за работой предприятий при отсутствии развитой рыночной инфраструктуры (а в условиях стратегии форсированного развития, в середине 30-х гг. никем не отмененной, о создании последней не могло идти и речи) ведет к застою. Кроме того, вряд ли высшему политическому руководству могла понравиться растущая независимость хозяйственных руководителей.