История России. XX век

Размышляя о причинах сталинских репрессий, долго и серьезно занимавшийся этим вопросом О.В. Хлевнюк пришел к следующему, думается, вполне справедливому выводу: «исходной точкой серьезного разговора о причинах репрессий может быть лишь безусловное признание: это было преступление, при помощи которого Сталин рассчитывал решить реально существовавшие проблемы, достичь вполне конкретных политических и социально-экономических целей, преодолеть противоречия избранной модели общественного развития».

Очевидно, особое неприятие Сталина вызывала растущая самостоятельность партийно-государственных и хозяйственных руководителей. В § 2 рассматривалась проблема «ведомственного плюрализма»: консолидация отраслевых корпоративных групп. Однако помимо чисто хозяйственных складывались также прообразы своеобразных политических кланов, формировавшихся вокруг влиятельных фигур высшего и среднего партийного звена. Потенциально существовала угроза «смычки» политических кланов и отраслевых и/или территориальных хозяйственных групп (влиятельных директоров заводов, совхозов, торговых организаций и др.). Сталин периодически «тасовал колоду» руководителей, перемещал секретарей обкомов, передвигал секретарей и заведующих отделами ЦК. Однако совершенно разбить установившиеся связи, разрушить группы, формировавшиеся вокруг «вождей» разных уровней по принципу личной преданности, при помощи таких мер не удавалось. Переходя с одного места на другое, руководители перетаскивали «своих людей». Словом, процветали, как говорили тогда, «групповщина», «кумовство», а зачастую и круговая порука, подрывавшие монополию политического руководства на принятие решений, блокировавшие проведение директив центра, гасившие динамику социально-экономических трансформаций.

На февральско-мартовском Пленуме Сталин резко обрушился на секретарей партийной организации Казахстана Мирзояна и Ярославского обкома Воинова. «Первый, — говорил Сталин, — перетащил с собой в Казахстан из Азербайджана и Урала, где он раньше работал, 30–40 «своих» людей и расставил их на ответственные посты в Казахстане. Второй перетащил с собой в Ярославль из Донбасса, где он раньше работал, свыше десятка тоже «своих» людей и расставил их тоже на ответственные посты… Что значит таскать за собой целую группу приятелей?.. Это значит, что ты получил некоторую независимость от местных организаций и, если хотите, некоторую независимость от ЦК. У него своя группа, у меня своя группа, они мне лично преданы».

Консолидация кланов при отсутствии механизмов реального контроля со стороны народа приводила к вопиющим злоупотреблениям местных руководителей, превращавшихся в настоящих «удельных князьков». Так, 5 января 1937 г. «Правда» поместила статью о нравах первого секретаря Ладожского райкома партии Азово-Черноморского края Сурнина. В районе, по утверждению автора статьи, бесконечно писались рапорты, и каждый из них начинался с дифирамбов Сурнину: «Под Вашим большевистским руководством…» Именем Сурнина были названы колхозная электростанция, клуб, пекарня, площадь в районном центре. В районе фактически была ликвидирована торговля. Товары держали под прилавком и распределяли по указаниям сверху, причем начальству все необходимое приносили на дом. Не гнушались руководители района подарками от председателей колхозов. Разумеется, подобные безобразия творил не только Сурнин. И можно представить, как возмущались всем этим простые труженики.

Организовав чистку функционеров, Сталин убивал двух зайцев: укреплял монополию центра над периферией и одновременно выступал в роли «народного заступника» от произвола бюрократии.

Масштабы чистки, очевидно, были связаны и с нараставшей военной опасностью. В.М. Молотов так впоследствии говорил об этом: «1937 год был необходим… остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны. Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданны, когда все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но, если начнется что-нибудь, они дрогнут, переметнутся… тот террор, который был проведен в конце 30-х годов, он был необходим. Конечно, было бы, может, меньше жертв, если бы действовать более осторожно, но Сталин перестраховал дело — не жалеть никого, но обеспечить надежное положение во время войны и после войны, длительный период, — это, по-моему, было… Сталин, по-моему, вел очень правильную линию: пускай лишняя голова слетит, но не будет колебаний во время войны и после войны».