История России. XX век

Если попытаться определить общую доминанту, направление развития советского общества в 30-е гг., то, думается, вряд ли следует их рассматривать в парадигме «провала» в «черную дыру» мировой и русской истории. На наш взгляд, в этот период происходит болезненная, мучительная трансформация «старого большевизма» в нечто иное.

Исследователь из бывшей Югославии Н. Попович отмечает, что со «времени стабилизации и вплоть до 30-х гг. пропаганда официальной национальной политики партии большевиков была подчеркнуто интернационалистической. Однако, начиная где-то с середины 1935 г. и особенно с 1936 г., положение меняется: в пропагандистской работе все больше усиливаются мотивы советского патриотизма, причем воспитание последнего включало в себя все виды национального, местного патриотизма».

Подмеченное югославским историком — лишь верхушка айсберга. В этот период в экономике на смену эгалитаристским утопиям рубежа 20—30-х гг. идет культ инженера, передовика, профессионализма; более реалистичным становится планирование; постепенно расширяется сфера действия товарно-денежных отношений, роль экономических рычагов и стимулов.

В области национально-государственного строительства реабилитируется сама идея государственности — идеология сильного государства сменяет традиционные марксистские представления о скором отмирании государства в процессе перехода к социализму (на XVIII съезде ВКП(б) Сталин заявит о сохранении государства не только при социализме, но и при коммунизме).

Возрождаются имперско-русские традиции в Красной Армии: восстанавливаются казачьи части (один старый большевик был крайне поражен, увидев в 30-е гг. в фойе Большого театра молодцов в ненавистной ему казачьей форме), Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1940 г. в советских вооруженных силах устанавливались «отмененные революцией» генеральские и адмиральские звания.

Общий курс на укрепление государственности отразился и на области семейных отношений. «Сексуальная революция» времен гражданской войны и первых послереволюционных лет сменяется политикой укрепления семьи, заботы о нравственном здоровье общества: усложняется процедура развода, ужесточаются юридические нормы в отношении гомосексуалистов, запрещаются аборты.

Одновременно на смену экспериментам 20-х гг. в литературе, живописи, педагогике идет реставрация реализма («социалистического») в области художественного метода, реабилитация по сути «классических» форм образования.

Постепенно смягчается отношение режима к религии и церкви (этот процесс примет особенно отчетливые формы в годы Отечественной войны).

Таким образом, по всем линиям происходит естественный здоровый процесс реставрации, восстановления, возрождения тканей русского (российского) имперского социума. Технологическая модернизация все больше осуществляется на основе не разрушения, а сохранения и развития базовых структур традиционного общества — общины-артели (советский аналог — колхоз-бригада), патерналистской государственности.

Однако этот процесс в 30-е гг. был далеко не завершен. Он практически не коснулся двух фундаментальных пороков государственного устройства, доставшихся в наследство стране от 20-х гг.: отсутствия механизма воспроизводства имперской элиты и национально-территориального федерализма (СССР был федерацией не территорий, как повсюду в мире, а наций, при ущемленном положении русских). Империю создают имперские народы. Жизнестойкость, историческую дееспособность народам (в том числе и имперским) обеспечивают их элиты. Национально-государственное устройство СССР парадоксальным образом воспроизводило ситуацию, при которой, с одной стороны, имперский народ — русские — имел крайне неблагоприятные условия для воспроизводства своей элиты (у них не было для этого соответствующих атрибутов государственности); с другой стороны, прочие этносы (прежде всего титульные соответствующих республик) объективно (но одновременно искусственно, учитывая произвольность нарезанных республиканских границ), самим административно-территориальным делением страны подталкивались на путь ускоренного формирования своих «национальных» элит. В этих условиях проблема «центр-регионы», существующая в любом крупном государстве, неизбежно, в конечном счете, приняла крайне болезненную форму межэтнического конфликта обезглавленного, «рыхлого» имперского народа со всеми остальными этносами. Но это произойдет позже.

§ 6. Роль урбанизации в российском историческом процессе