История России. XX век

Таких политических фронтов по всей стране открывалось много, что свидетельствовало о тяжелом недуге Советской власти — тяге к раздроблению, обособлению, защите разнообразных групповых интересов, подводило к черте открытой борьбы. Со стороны центра это вызывало необходимость решительного подавления центробежных тенденций, поддержания лишь тех Советов, которые признавали режим пролетарской (большевистской) диктатуры. Дорогу к унификации Советов прокладывали ревкомы, ВЧК, партячейки, армейское командование. Трагедия российской революции заключалась не только в ее саморазвитии, но и в самораспаде, самоуничтожении. Идеалы революции беспощадно растаптывались ее главными «движителями» — участниками.

Процесс подчинения социальному эгоизму не мог не затронуть и городские Советы. Хотя термин «городские Советы» не вполне точно отражает послеоктябрьскую ситуацию. Острые противоречия разъединяли городские Советы центра и периферии, губерний и уездов и т. п. Они различались по партийному составу, программам и методам работы. Лишь решительная борьба за унификацию (главным образом, методом силового давления, террора) обеспечивала относительное единство этой ветви Советской власти, хотя борьба порой приобретала открытый, военный характер (наподобие восстания в Воткинске и Ижевске осенью 1918 г.). Как и в остальных направлениях советского движения, в городе верх брали классовые, профессиональные, групповые, корпоративные интересы в ущерб государственным. Не получили поддержки попытки правительства предложить разработанную еще до Октября программу постепенного обобществления буржуазной собственности (на основе введения рабочего контроля, трестирования лишь ведущих отраслей промышленности, общественного контроля над доходами и потреблением богатых слоев, использования банков для контроля за движением товаров и т. п.). Волна пролетарского «почина» смела курс на госкапитализм, т. е. соединение нового государства в лице Советов и подконтрольных ему частнокапиталистических предприятий. Стихия национализации промышленных предприятий, конфискации банковских средств для бесконтрольного их распределения между рабочими коллективами, тяга к натуральному продуктообмену, конфискациям товаров в частных лавках и на складах, массовый переход к нормированному карточному распределению и тому подобные методы глубокого и грубого вторжения в хрупкую ткань экономических отношений делали Советы послушным орудием при проведении «красногвардейской атаки» на капитал. В угоду интересам отдельных групп рабочих разрушалась налаженная система хозяйственных связей между городом и деревней, центром и регионами, отдельными отраслями народного хозяйства.

Попытки правительства весной 1918 г. (нашедшие отражение в работе Ленина «Очередные задачи Советской власти») навести элементарный порядок в сфере управления (под лозунгом «учет и контроль»), снизить темп национализации, оздоровить финансы, оживить кооперативное движение, наладить деловые отношения с широкими слоями технической и научной интеллигенции были нейтрализованы тягой «наинизших низов» к «простым» и, с их точки зрения, наиболее эффективным решениям. И городские Советы, таким образом, становились рассадниками антагонизма, борьбы, разрушавших советскую систему. Советское правительство, вынужденное опираться прежде всего на городские рабочие Советы, становилось их заложником. Стараясь находиться хотя бы на полшага впереди этого грозного вала народной революционной инициативы, Ленин вынужден был лихорадочно развивать соответствующую «теорию» революции, фактически обслуживавшую, освящавшую, ссылаясь на марксизм, анархию революции, возводя очередные вынужденные меры в ранг принципов коммунистического строительства. Чего стоят бесконечные смены установок в области кооперативного и профсоюзного движения, роли денег, разверстки, морального и материального поощрения, запретительных мер в отношении торговли и т. п.!

Преобладание стихии обобществления (яркий пример тому — ликвидация частной организованной торговли к осени 1918 г.) не отрицало и важной роли «доктрины», т. е. марксистской характеристики социализма, слепое преклонение перед которой большей части большевистского руководства задавало ориентиры революционным преобразованиям, подстегивало, ускоряло, подправляло их в сторону социализма. Для вынужденного обмена фабричных продуктов на продукты питания выдвигался ориентир будущего коммунистического натурального продуктообмена, для практики огосударствления кооперации — построения единой общегосударственной потребительско-производительной коммуны, для взаимопомощи деревенского пролетариата, бедноты — коммуны, совхозы.