История российского сыска

Хозяйственно отсталой стране пришлось строить заводы, фабрики и железные дороги. Но на все это требовались деньги. Вся тяжесть упала на мужика. В деревню ринулись новые народившиеся дельцы, да и вчерашний крепостник драл семь шкур, переводя полученный от крестьян продукт в деньги, а те вкладывая в облигации, акции и т. п.

Реакция революционеров на происходящее последовала незамедлительно. Бакунин в брошюре «Наука и насущное революционное дело» пишет: «Народу нужна земля, вся земля; значит, надо разорить, ограбить и уничтожить дворянство, и теперь уже не только одно дворянство, но и ту довольно значительную часть купечества и кулаков из народа, которые, пользуясь новыми льготами, в свою очередь, стали помещиками, столь же ненавистными и чуть ли не более притеснительными для народа, чем помещики стародавние».

П.Ткачёв восклицал в 1875 году: «Пришло время ударить в набат! Смотрите! Огонь „экономического прогресса“ уже коснулся коренных основ нашей народной жизни. Под его влиянием уже разрушаются старые формы нашей общинной жизни, уничтожается самый принцип общины, долженствующий лечь краеугольным камнем того общественного будущего строя, о котором все мы мечтаем… На развалинах перегорающих форм нарождаются новые формы буржуазной жизни; развивается кулачество, мироедство, воцаряется принцип индивидуализма, бессердечного, алчного эгоизма».

После убийства шефа жандармов Мезенцева террорист Кравчинский издал за границей брошюру под названием «Смерть за смерть». В ней проводится интересная мысль: революция борется, собственно, не с правительством, а с буржуазией. Правительство не должно вмешиваться в эту борьбу, и если оно это все же делает, становясь на сторону буржуазии, то получает удары, предназначенные буржуазии.

Кравчинский не понимал, что помещичья Россия и принадлежащий ей правительственный аппарат защищали не буржуазию, а себя.

Мошенник или революционер?

Имя Сергея Геннадьевича Нечаева мы впервые встречаем при знакомстве с нефедовским кружком, где он только начинал впитывать революционные идеи. Процесс 1866 года не коснулся его, и уже через два года Нечаев становится заметным в кружковой среде. В конце 1868 года он вольнослушатель Петербургского университета и преподаватель приходского училища.

В эту пору развёртывается притихшее было студенческое движение: организовываются землячества, кассы взаимопомощи. На примере воззвания студентов видны устремления молодёжи:

"Мы, студенты медицинской академии, технологического института, земледельческой академии, желаем:

1. Чтобы нам предоставлено было право иметь кассу, то есть помогать нашим бедным товарищам.

2. Чтобы нам предоставлено было право совещаться о наших общих делах в зданиях наших учебных заведений.

3. Чтобы с нас снята была унизительная полицейская опека, которая с ученической скамьи налагает постыдное клеймо рабства.

Начальство на наши требования отвечает закрытием учебных заведений, противозаконными арестами и высылками. Мы аппелируем к обществу. Общество должно поддерживать нас, потому что наше дело – его дело. Относясь равнодушно к нашему протесту, оно куёт цепи рабства на собственную шею. Протест наш твёрд и единодушен, и мы скорее готовы задохнуться в ссылках и казематах, нежели задыхаться и нравственно уродовать себя в наших академиях и университетах".

Как видите, требования студентов довольно невинны. Нечаев, посещая студенческие кружки, убеждал, что "студенческое движение нужно сделать политическим, производящим шум в обществе, вызвать к студентам сочувствие. Брожение среди студентов нужно неизменно поддерживать, организуя их в кружки для осуществления тенденций «Народного дела».

Нечаев в то время зачитывался книгой Буонаротти о заговоре Бабёфа, Карлейлем с его идеализацией героев и их роли в истории, изучал декабристов.

Он говорил студентам:.