История российского терроризма

Лопухин же за разглашение служебной тайны особым присутствием сената был присужден к пяти годам каторги, замененной ссылкой в Сибирь. После четырех лет ссылки его в 1912 г. помиловали по царскому указу.

Максим Горький даже хотел написать роман «Провокатор» — об Азефе. Он отвечал Екатерине Пешковой, написавшей ему об этой истории: «Письмо твое — точно камень в лоб, у меня даже ноги затряслись и такая тоска, такая злоба охватила — невыразимо словами... впечатление оглушающее. Что же делать с такими людьми? Ведь они гаже палачей».

* * *

Замечательный деятель русского политического сыска Сергей Васильевич Зубатов разработал план по отрыву рабочих от революционной интеллигенции. Рабочее движение ширилось, и Зубатов попробовал направить его в надлежащее русло, сделав профессиональным. По мнению Зубатова, это должно быть легальное движение на базе экономической защиты рабочих. Вырисовывалась некая социальная монархия, когда царь надпартиен. Рабочие 'могут получить все через царя и его правительство.

Для организации профессиональных союзов требовались лидеры, яркие образованные люди из рабочих. Зубатов перехватывал их на пути к социал-демократам или эсерам и заражал своими идеями. Стали возникать легальные рабочие кружки, враждебные к марксизму. В них обсуждались различные проблемы, профессорами читались лекции...

В случае фабричных и заводских конфликтов охранное отделение приходило на помощь рабочим, улаживало их споры с хозяевами.

Кружки сплачивались в союзы. Петербург, Москва, Одесса, другие города... Зубатов прекрасно объяснился и с еврейскими рабочими. Многие из них отшатнулись от Бунда. Например, Маня Вильбушевич по инициативе Зубатова организовала в Минске «Еврейскую независимую рабочую партию» для борьбы с хозяевами при сохранении самодержавия. Эта партия немало попортила крови Бунду. После ее ликвидации в 1903 г. Вильбушевич уехала в Палестину, где стала одним из идеологов сионизма.

В Одессе легальную группу из бывших революционеров организовали Шаевич и Волин. Там по их инициативе началась забастовка на чугуннолитейном заводе, неожиданно распространившаяся по городу. Этим умело воспользовались социал-демократы, перехватив руководство забастовкой и вовлеча в нее сорок тысяч рабочих. Одесса оказалась без воды, хлеба и света. Плеве приказал навести порядок «хотя бы употреблением оружия». До оружия дело не дошло, но казачьих нагаек рабочие попробовали.

Во всем обвинили Зубатова. История с забастовкой дошла до царя, и Зубатову пришлось уйти в отставку. Выходя из кабинета Плеве, он так хлопнул дверью, что посыпались стекла. Государство потеряло талантливого незаурядного работника.

Зубатов жил тихо в маленьком домике в Замоскворечье. Сидя с семьей за обедом, он узнал, что царь отрекся, в России революция. Зубатов вышел в другую комнату и застрелился.

Он-то понимал, какой кошмар обрушился на Россию.

Но вернемся к кружкам и обществам, созданным Зубатовым. Во главе одного из них стал священник Георгий Гапон — впоследствии фигура заметная в русской истории.

Происходил он из полтавских украинцев. Окончил семинарию, духовную академию в Петербурге. Эмоциональный, с горящими глазами, всегда на подъеме, Гапон обладал даром слова и уже в академии обратил на себя внимание. Он разработал несколько проектов о реформе рабочих домов, о земледельческих исправительных колониях для детей и пр. Ему пообещали, что их рассмотрит сама императрица Александра Федоровна.

На Гапона началась мода. Его можно было часто видеть в петербургских салонах.

В отличие от минских и одесских кружков гапоновские придерживались просветительской, религиозно-нравственной линии. Был выработан устав «Собрания русских фабрично-заводских рабочих», где к трагическому дню 9 января насчитывалось около восьми тысяч человек.

Зубатова уже не было, и Гапон остался практически без контроля. Движение разрасталось; уже устраивались семейные собрания с танцами, посылались представители в другие города...

Петербургский градоначальник Фуллон вызвал Гапона и стал ему выговаривать за неверное направление. Ему, дескать, поручили укреплять христианскую мораль, а он разводит социализм. Гапон уверял, что он всегда стоял и стоит на принципах религиозной нравственности.

- Поклянитесь мне на священном Евангелии! — потребовал гене

рал. Чувствовал что-то старик Фуллон.

В декабре 1904 г. на Путиловском заводе уволили четверых рабочих, членов гапоновского общества. Решено было объявить забастовку. От собрания к собранию требования рабочих росли. К путиловским рабочим присоединились газовый завод, электрическая станция, типографии. Петербург оказался без газет и освещения.

Николай II записал в дневнике:

«Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали заводы и фабрики. Из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в сто двадцать тысяч. Во главе союза какой-то священник Гапон».

Неистовый священник носился с завода на завод, выступая на собраниях. Талантливый демагог, он пользовался большим успехом у рабочей массы.