История Руси и русского Слова

Но двинемся далее. Как бы пронизавшая всю Русь деятельность многочисленнейших учеников и продолжателей преп. Сергия Радонежского в течение столетия – от 1380 до 1480-х годов – сыграла поистине великую роль. Разумеется, одновременно осуществлялась и многообразная политическая деятельность правителей Руси и их окружения. Но летописи донесли до нас множество сообщений о том, что правители той поры считали необходимым получить советы и благословения у наиболее чтимых подвижников, находившихся подчас далеко от столицы. И в высшей степени показательно, например, что акту окончательного отвержения Иваном III зависимости от ордынцев предшествовало (о чем шла речь выше) весьма резкое послание к нему архиепископа Ростовского Вассиана.

Словом, политическое и духовное развитие Руси в течение XIV-XV столетий – это, по сути дела, единое историческое творчество, которое к концу XV века превратило Русь в явную всему миру великую державу.

***

Но, как мы знаем, любая победа «относительна», имеет свою «оборотную» сторону.

В первые века своей истории Русь действовала на широчайшей мировой арене; затем началась эпоха сосредоточения на «внутреннем» созидании (хотя, разумеется, и в это время существовали и развивались многообразные связи с соседними и более дальними странами). Так, вполне ясно, что у Владимира Святославича никак не могло бы возникнуть намерение отправиться в поход к границам Ирана (как это сделал «Олег II»), а у Ярослава Мудрого – попытаться перенести свою резиденцию с Днепра на Дунай (подобно его деду Святославу).

Определенная «замкнутость» Руси особенно усилилась со времени монгольского нашествия, ибо она оказалась в составе Золотой Орды, которая теперь и выступала в качестве «субъекта» внешней политики. Но в последние десятилетия XV века Русь очень широко выходит на международную арену и, в частности, так или иначе осуществляет свои государственные интересы на тех территориях, которые в свое время – до ее ослабления в монгольскую эпоху – либо принадлежали ей, либо находились в сфере ее влияния.

Речь идет о западнорусских землях, оказавшихся под властью Литвы и, затем, Польши, о Молдавии и Причерноморье, о донских и прикавказских землях. Все это основательно показано в трактате видного историка К.В. Базилевича (1892-1950) «Внешняя политика русского централизованного государства. Вторая половина XV века» (М., 1952) и в более позднем труде А. Л. Хорошкевич «Русское государство в системе международных отношений конца XV – начала XVI в.» (М., 1980).

Но дело шло не только о (пользуясь современным термином) «ближнем зарубежье». Русь к концу XV века так или иначе устанавливает взаимоотношения и с «дальними» странами Запада и Востока. Вместе с тем к этому времени она утратила давнего союзника и, можно сказать, старшего друга – Византию, которая после сокрушительных действий ее западных соперников – прежде всего Генуэзской и Венецианской республик – была в 1433 году завоевана врагами с Востока и вошла в состав Турецкой империи.

Это было, безусловно, трагической потерей, хотя Русь продолжала поддерживать прочную связь со все же уцелевшей православной патриархией Константинопольской. Гибель Византийской империи и породила знаменитую идею «Третьего Рима», который являла собой Москва (важно иметь в виду, что под «Первым Римом» понималась вовсе не языческая Римская империя античной эпохи, а христианская община в Риме первых веков нашей эры, связанная главным образом с именем Христова апостола Петра). Представление о Москве как о Третьей (и последней!) подлинно христианской державе начало складываться уже вскоре после падения Константинополя, но окончательное выражение получило позднее, в 1520-х годах, в сочинениях псковского монаха Филофея.

Эта идея, несомненно, имела большое значение для многих людей того времени, но, как доказано в новейших исследованиях, она ни в коей мере не стала официальной государственной «программой». И лишь в XIX-XX веках «либеральными» авторами был создан миф – нередко приобретавший к тому же зловещий характер – об этом самом «Третьем Риме».

В сем пресловутом мифе была прежде всего совершенно искажена самая суть идеи. Филофей с острой тревогой предупреждал о том, что два предшествующих Рима погибли, не сумев поставить преграды надвигавшимся извне «ересям» и противоправославным атакам. И его идея была, по глубокой своей сущности, «изоляционистской», он начинал свое послание к Василию III так:

«И да весть (ведает) твоя держава (державность) благочестивый царю, яко вся царства православныя христианьския веры снидошася в твое едино царство: един ты во всей поднебесной христианом царь. Подобает тебе, царю, сие держати со страхом Божиим».