История русских обителей Афона в XIX–XX веках

Один из посетителей Афона, Черкасов, глубоко прочувствовавший всю трагедию русских келлиотов, писал: «Русские келлиоты в настоящее время находятся на Афоне в весьма стеснительном положении, как и предки наши, собственно по козням исконного врага, противящегося всякому благому делу. Первым (русским, жившим в древности по келльям) он полагал много причин и несогласий к водворению их на Святой Горе. А последним ставит препоны к принятию милостыни из России, чтобы бедностью тоже содействовать оскудению русского пустынножительства на Афоне». Отметим, что именно русские пустынножители возродили Пантелеймонов монастырь, а не выходцы из монастыря населили келльи. Иеросхимонах Арсений, дивный пустынножитель, святой, о котором уже не раз здесь упоминалось, возрастил целый сонм учеников-пустынножителей. Самые известные из них – Тихон, Александр, Митрофан, Иероним. Если первые три и остались продолжателями традиции пустынножительства, то последнего великий старец, имевший дар свыше познавать волю Божию, благословил, несмотря на стремление в пустыню, быть духовником русского Пантелеймонова монастыря. Будущий знаменитый духовник русского монастыря не осмелился ослушаться воли Божией и перешел в Руссик вместе с 8 монахами. Можно упомянуть здесь и об отцах Варсонофии и Виссарионе, основателях первого тогда русского монастыря, называемого Андреевским скитом, и об иеромонахе Павле. Да и о том, что старец Арсений сам пытался быть игуменом в Ильинском скиту. И вывод можно сделать один: келлиоты и отшельники создали русские общежительные монастыри Руссик и Андреевский скит. Можно напомнить, что Ильинский скит создал келлиот преп. Паисий Величковский. А ученик старца Арсения о. Митрофан подвизался в келлье Свт. Василия, а затем перешел с братством в Златоустовскую келлью, где после был настоятелем уже его ученик, знаменитый иеросхимонах Кирилл. Так что не вдруг в поисках хорошей жизни он отправился в пустыню, пришел подвизаться в келлью, где уже подвизались преподобные и богоносные отцы, дабы продолжить традицию пустынножительства.

После реформы 1626 г., причины и движущие силы которой до сих пор неясны, монастыри стали землевладельцами, а все другие обители: скиты, келльи, каливы – арендаторами. Чтобы получить келлью, старец вносил определенную сумму денег в монастырь и заключал с ним соглашение, согласно которому после его смерти келлья переходила к одному из двух учеников, записанных в особый документ (омологию)[123]. Омология переписывалась в случае смерти старца. При каждой такой переписи «требовался не очень малый расход для пользы монастыря и властей монастырских, в особенности, если келлья большая и занимается русскими монахами и монастырь не общежительный»[124]. В омологию записывалось также количество земли, виноградников, огородов, масличных и фруктовых деревьев. Владелец келльи был обязан заботиться о состоянии построек келльи. Но провести самый ничтожный ремонт, а тем более строить новые корпуса он не мог без разрешения монастыря. Очень часто келлиоты подчинялись монастырям, жившим по идиоритмическому уставу[125], то есть необщежительным. Эта форма монашеской жизни оказалась весьма скомпрометирована из-за недостойного образа жизни руководителей монастыря – епитропов. Часто они за каждый маленький ремонт или перестройку келльи требовали приличную сумму денег, и келльи становились статьей дохода для монастырей.

Иеросхимонах Кирилл, настоятель келльи Свт. Иоанна Златоуста и первый руководитель братства

Иеросхимонах Нифонт, настоятель келльи Святой Троицы Хиландарского монастыря

Несмотря на то, что старец вносил весьма существенную сумму в монастырь, келлья не становилась его собственностью и могла быть при определенных обстоятельствах отобрана у хозяина. Например, если хозяин ведет недостойный монаха образ жизни или в течение долгого времени не живет в келлье. Ясно, что подобные законы могли привести к разнообразным искушениям. На Афон приезжало много русских людей – монахов или ищущих монашества, и они не могли найти себе пристанища в трех обителях, причем Ильинский скит фактически был малороссийской обителью. Соответственно, имея поддержку из сильной и богатой тогда России, они пытались приобрести келльи. И монастыри, имеющие в больших количествах заброшенные, полуразрушенные келльи, довольно охотно отдавали их русским. Но это до поры до времени. Через некоторое время монастырское начальство охватывало беспокойство из-за быстрого умножения братства обители и из-за скорого ремонта келльи. Сначала монастыри «утешали» себя все увеличивающимися поборами. Но затем возникало желание освободиться от русских, уже отстроивших келлью, насадивших виноградники и внесших приличную сумму в кассу монастыря. К тому же русские по внешним формам религиозной жизни сильно отличались от греков. Грекам не нравился архитектурный стиль русских построек[126], который не соответствовал их представлениям о внешнем виде и размере келлий.