История русского народа в XX веке (Том 1, главы 39-81)

эффект разорвавшейся бомбы. Отставка Сазонова была истолкована как победа закулисных германских влияний; несмотря на официальные заявления русского правительства о войне до победного конца, союзники этому не хотели верить. Назначение Штюрмера истолковывается как первый шаг Царя к установлению мира с Германией. Милюков распускает ложные слухи, что в руки английского дипломатического шпионажа попал ряд документов, компрометирующих нового русского министра иностранных дел и якобы подтверждающих его неискренность в отношении союзников и стремление приблизить конец войны, хотя бы ценой компромисса. Об этом Милюков решил заявить с трибуны Государственной Думы.*1

Моральный террор либерально-масонского подполья против царских министров приводил к возникновению опасного механизма, по сути дела, парализовавшего их деятельность. Каждый новый министр, вступая в должность, вдруг ощущал вокруг себя общественный вакуум и активное недоброжелательство к себе со стороны представителей образованного слоя. Для многих воспитанных в определенной культурной среде такой негласный бойкот был невыносим и вынуждал их идти навстречу либерально-масонскому подполью, а значит, предавать Царя. Мало кто из министров мог долго существовать в таком вакууме, не капитулировав перед "прогрессивной общественностью". И если для Царя смена министров была стремлением к гражданскому миру, то для самих министров - своего рода капитуляцией перед темными силами, которым они не умели сказать решительное "нет".

Приверженность подавляющей части государственных деятелей России западноевропейской системе жизненных ценностей, их связь с либерально-масонским подпольем до предела ограничивали выбор Царя в назначении на министерские посты, часто вынуждая соглашаться на компромиссные фигуры.

На должности председателя Совета Министров Штюрмера в ноябре 1916 года сменяет А.Ф. Трепов, а в конце декабря - князь Н.Д. Голицын. Ключевую должность министра внутренних дел последовательно замещают Н. Маклаков, А. Хвостов и А.Д. Протопопов.

Назначение министром внутренних дел А.Д. Протопопова продиктовано для Царя стремлением к гражданскому миру с Думой. Протопопов был одним из видных "прогрессивных деятелей" Думы, членом ее президиума, членом Прогрессивного блока, кандидатом блока в "Министерство доверия", находился в приятельских отношениях с Гучковым и, как всякий либерал-октябрист, ненавидел патриотов. На при

*1 ГАРФ, ф. 97, д. 34, л. 320.

432

мере Протопопова легко убедиться, как работала политическая машина либерально-масонского подполья и как легко расправлялась она со своими единомышленниками, если они отказывались следовать его политической линии. Протопопов принял царское предложение стать министром без согласия сил, управляющих Прогрессивным блоком, и в течение нескольких недель был жестоко наказан. По мановению палочки невидимого дирижера через кампанию лжи и клеветы в печати и "общественных организациях" Протопопов превращен в "общественном мнении" из "прогрессивного деятеля" в "крайнего реакционера", человека ненормального, страдающего прогрессирующим параличом, германофила, связанного со всеми темными силами и немецкими шпионами.

Да и для Царя назначение Протопопова на ключевой пост в правительстве было роковой ошибкой. Трудно найти более неподходящего человека для занятия этой должности в столь серьезное время. Несомненно являясь порядочным и добрым человеком, Протопопов был недалекого ума, тщеславен и удивительно безалаберен. Ни для чего у него не существовало определенных часов, никогда нельзя было предвидеть, что и когда он будет делать в течение дня. Его близкий сотрудник В.В. Балашов рассказывает: "В 11 часов утра назначен прием членов Государственного Совета, сенаторов и других должностных лиц. Все они съезжаются к назначенному часу, а Протопопов спит. Проходит час, другой, он все спит. Наконец он просыпается и в халате спускается к себе в уборную, куда приглашены разные близкие ему лица, как-то Курлов, проф. Бехтерев, Бурдуков, Бадмаев, князь Тарханов, впоследствии Белецкий. Беседа затягивается на несколько часов, а в приемной Протопопова все ждут. Съезжаются приглашенные к завтраку, причем им объясняется, что министр страшно занят и примет их после завтрака. Завтрак проходит, а министр все не показывается. Бывало, что ожидавшие приема тщетно ждали до обеда, назначавшегося в половине восьмого всегда, и приглашались к обеду, а пока они обедали, Протопопов куда-то успевал уехать из дома. Некоторые губернаторы, приезжавшие из провинции со срочными докладами, иногда таким образом дня по три добивались увидеть министра и так и уезжали из Петрограда, не повидав его".*1

Не вполне подходил на должность председателя Совета Министров военной поры и князь Голицын, старый, болезненный человек, не способный к решительным и инициативным мерам. И вообще, большая часть министров могла бы быть признана удовлетворительной только в условиях мирного времени и при отсутствии грозного заговора, гото

*1 ГАРФ, ф. 1467, д. 542, л. 3-4.

433