История русского народа в XX веке

С позиции тысячелетней русской государственности большую часть XX века после отречения Николая II высшая власть в России была нелегитимной. Только при Сталине в условиях великой войны, ценой неимоверных страданий и общенародного подвига она стала приобретать законные основания. Однако наследники Сталина не смогли завершить начатое им дело национального русского возрождения. Период от Хрущева до Горбачева стал эпохой временщиков, чуждых традиции Русского государства.

Нелегитимность государственной власти многократно усилилась после падения СССР. Она потеряла даже те небольшие законные основания, которые внес в нее Сталин. Пришедшие на смену коммунистам криминально-космополитические и криминально-еврейские кланы смотрят на нашу Родину как на объект ограбления. Возникший на их основе криминально-космополитический режим не был связан с русским национальным строительством, а, напротив, всеми силами препятствовал ему, не останавливаясь перед прямым насилием над волей Русского народа, организуя государственные перевороты августа-декабря 1991-го, сентября-октября 1993-го. Нелегитимная «конституция» 1993 года, фальсифицированные выборы 1993, 1995, 1996 годов еще более очевидно показали незаконный характер власти, существующей в нашей стране.

Общественное сознание начинает возвращаться к пониманию монархии как национальной идеологии, способной утвердить законную власть.

Возвращение к монархии идет с двух сторон.

Во-первых, естественно и органично со стороны Русского народа, искавшего в монархии возрождение тысячелетних православно-государственных традиций.

Во-вторых, со стороны некоторых кланов криминально-космополитического режима, узурпировавшего власть в стране и пытающегося придать ей псевдолегитимный вид.

Последнему способствовало политиканское поведение некоторых незаконных претендентов на российский Престол, и прежде всего великого князя Владимира Кирилловича,2438 рассматривавшего монархию вне ее православного содержания («монарх — Помазанник Божий», «Удерживающий»), как простую форму организации государственной власти. «Монархия, — заявлял Владимир Кириллович, — это единственная форма правления, совместимая с любой политической системой». (Аналогичное мнение о «современной монархии», совместимой «даже и с социалистическим правительством», высказала Леонида Георгиевна.2439 На вопрос: «Согласились бы Вы на конституционную или даже чисто декоративную форму монархии, как скажем, в Испании, Великобритании, Дании?» — Владимир Кириллович ответил: «Такое решение будет зависеть от желания народов России. Если такое желание появится, то я не вижу причин, могущих помешать этому».2440 Весьма показательно, что мировая закулиса поддержала незаконные претензии «Кирилловичей» на российский Престол, сказалась их старая традиция сотрудничества с масонскими ложами. В поддержку «Кирилловичей» шли передачи финансируемого ЦРУ радио «Свобода», а также публикации прокатолической и промасонской газеты «Русская мысль». Один из сотрудников этой газеты А.П. Радашкевич становится секретарем Владимира Кирилловича. В 1992 году, после смерти великого князя Владимира Кирилловича, новым претендентом на российский Престол объявляется его внук Георгий, сын его дочери Марии Владимировны и принца Прусского Франца-Вильгельма Гогенцоллерна. Сама Мария Владимировна провозглашает себя регентшей при сыне «Цесаревиче». В 1993-1994 годах в определенных кругах криминально-космополитического режима открыто обсуждается вопрос о восстановлении монархии. Напуганные событиями осени 1993 года, соратники Ельцина рассматривали «реставрацию монархии» как одну из «легитимных» возможностей сохранения власти, «без риска выборов» — в качестве коллективного регента при несовершеннолетнем «монархе» Георгии (правнуке великого князя Кирилла Владимировича). Председатель Совета Федерации Шумейко в интервью телепередаче «Пресс-клуб» (1-й канал) в ноябре 1994 года заявил, что считает такое решение возможным. Бабушка «наследника», Леонида Георгиевна, с готовностью подтвердила там же, что, если ее внука возведут на престол, — новая царская семья не будет вмешиваться в действия существующей власти.