История русского романа. Том 1

Следующая, пятая глава является кульминационным моментом в развитии сюжета второй части романа. Здесь происходит открытое объяснение Бельтова и Круциферской, затем рассказывается о болезни героини. Существенны в этой главе дневниковые записи Круциферской о своих нравственных муках и стремлении понять смысл своей любви к Дмитрию и к Бельтову. На этом автор готов закончить свою повесть. Читатель уже получил возможность ответить на вопрос: «кто виноват?» (188). Но некоторые подробности, характеризующие собственно развязку сюжета, писатель считает необходимым сообщить читателю, чтобы придать своему роману полную завершенность. Он характеризует страдания Круциферского. Изображение их начато в конце пятой главы и продолжено в шестой (попойка у учителя Медузина). Здесь наступает развязка романа. Крупов требует от Бельтова объяснить, почему он разрушает счастье семьи Круциферских, зачем он губит любимую женщину. В новой исповеди перед Круповым Бельтов ставится автором очень высоко. Ирония, сопутствовавшая предшествующим эпизодам, рисовавшим героя, исчезает. Бельтов предстает перед нами цельной и сильной натурой, истинно страдающим, не знающим выхода, благородным, понимающим и чутким человеком. С ним примиряется в конце встречи разгневанный Крупов («И какая-то нежность в тоне заменила натянутую жестокость… голос у старика дрожал. Он любил Бельтова». И в день отъезда Бельтова: «„— Я оскорбил вас вчера; ну, что делать, простите меня… если вы так уедете…“И у старика голос замер»; 203, 206).

Бельтов высоко поставлен и в последнем свидании с Круциферской («всё светлое в лице его исчезло, в каждой черте видно было нестерпимое страдание… Он был похож на мертвеца»; 204). Заключительные эпизоды служат тому же возвышению Бельтова (столкновение с советником, объяснение о полицмейстером). Эпилог романа (высоко поэтическая дружба умирающей Любови Круциферской и матери Бельтова) примиряет читателя с героем, оправдывает и вновь возвышает его.

Рассмотренное построение второй части романа «Кто виноват?» показывает, что перед нами, собственно, самостоятельная повесть с целостным, органически развивающимся сюжетом. Движущее начало его — единый трагический конфликт, в котором личные судьбы главных героев объяснены общественными отношениями того времени. Несомненна проб-

лемно — сюжетная связь второй части романа с его первой частью. Аналитически проследив историю духовного формирования своих героев неопределенной почве в первой части «Кто виноват?», Герцен во второй части ставит их в трагические отношения, явившиеся закономерным итогом всей их личной и общественной биографии. Поэтому и ответ на вопрос, поставленный в заглавии романа, и иронический смысл эпиграфа к нему («А случай сей за неоткрытием виновных предать воле божией, дело же, почислив решенным, сдать в архив. Протокол») вполне- уясняются лишь в его заключительных главах. Эти главы приобретают итоговое, обобщающее значение, художник уступает в них место мыслителю. В этом переходе от биографических очерков к обобщающим, итоговым дискуссиям, к исповедям и размышлениям, раскрывающим смысл изображаемого, обнаруживается индивидуальная манера Герцена — рома- ниста в самом построении сюжета. В оригинальном даровании Герцена была заложена возможность подобного перехода. Белинский считал, что талант Искандера принадлежит к такому роду талантов, для которого «важен не предмет, а смысл предмета»; у поэта с таким талантом «вдохновение вспыхивает только для того, чтобы через верное представление- предмета сделать в глазах всех очевидным и осязательным смысл его». [835]