История русского романа. Том 2

Знаменательна близость некоторых весьма важных аспектов изображения народной жизни в романах Данилевского и Решетникова. Это касается прежде всего изображения народной массы в ее движении — «бродячей Руси», а также освещения процесса капитализации России как главного обстоятельства, влияющего на жизнь крестьян. Близость Данилевского к Решетникову сказывается и в самой манере характеристики героев, неразрывно связанных со своей средой и как бы случайно выступающих на передний план в огромной толпе им подобных.

Однако Наряду с чертами, сближающими романы Данилевского с народным романом Решетникова, есть немало существенных, принципиальных различий между ними.

В идейном плане резкую грань между произведениями не только Решетникова, но даже Григоровича, с одной стороны, и романами Данилевского, с другой, кладет явно ощутимая «буржуазность» последнего. Если романы из народной жизни Григоровича были пронизаны тем демократическим гуманизмом 40–х годов, в котором сильны были еще отсветы дворянской революционности и который граничил подчас с либерализмом, если в романах Решетникова сквозь безыскусственные описания и беглые очерки быта и характеров пробивалась сильная и страстная разночиннодемократическая убежденность, то произведения Данилевского, повествующие о злодеяниях помещиков («Беглые в Новороссии»), беззакониях, царящих в стране («Новые места»), восстаниях крестьян, требующих освобождения с землей («Воля»), несмотря на эти черты правдивости и злободневности, обнаруживали ограниченность буржуазного автора, обращающегося к буржуазному читателю.

«Буржуазность» Данилевского нашла свое выражение в отдельных (немногочисленных) прямых его высказываниях о значении реформ, нового суда и т. д. Но в еще большей мере, чем в этих разрозненных высказываниях, она проявилась в характере образов романов писателя. Рисуя первоначальную, разбойничью стадию накопления капиталов, предпринимательского ажиотажа в Новороссии и других южных районах России, Данилевский относит хищнические, жестокие формы приобретательства за счет влияния на людей крепостничества и его традиций и видит в самих буржуазных дельцах инициативных, смелых людей, наделенных сильными характерами и пламенными страстями. В романе «Новые места» Данилевский прямо соотносит своего излюбленного героя — самоотверженного рыцаря частной инициативы — с «новыми людьми» Чернышевского. Именно капиталистического предпринимателя, «делового человека», работающего в поте лица своего на земле или в промышленности и ради личной наживы усовершенствующего сельское хозяйство, производство и торговлю, Данилевский считает подлинным представителем «молодой России».

Даже в таких отвратительных героях, как темный делец и жестокий эксплуататор Панчуковский и купец Шутовкин, или холодно — эгоистичных, как миллионер Шульцвейн («Беглые в Новороссии») и генерал Ру- башкин («Воля»), единственной чертой, вызывающей к ним сочувствие, является их увлеченность «делом», в основе которой лежит денежный интерес. Обаятельный, демократически настроенный священник — отец Павладий тоже охвачен этим, общим для героев Данилевского, духом («Беглые в Новороссии»), Столкновения сильных и страстно стремящихся к благополучию (крестьяне) или наживе (колонисты) людей приводят в романах Данилевского к кровавым конфликтам, преступлениям, жестокой вражде. Писатель отказывается от простого сюжета, основанного на наиболее распространенных жизненных коллизиях, типичных обстоятельствах ежедневного быта деревни, которые привлекали Григоровича. Ему чужда и безыскусственность изложения, характерная для Решетникова. Острый, увлекательный сюжет, часто основанный на уголовной хронике, деление на четко построенные, небольшие главы, смена одной коллизии другой по мере их разрешения, небольшое количество героев первого плана, внимание к любовной теме и авантюрная разработка этой темы — все эти особенности романов Данилевского должны были привлечь среднего буржуазного читателя. И действительно, Данилевский вскоре стал одним из наиболее популярных романистов. Даже демократические тенденции его творчества — сочувственное изображение им народа, тщательное изучение современного народного быта, обличение помещиков — были плодом следования литературной демократической традиции, близкой и понятной широкой читательской массе, а не выражали выстраданное и выработанное писателем мировоззрение.