История русского романа. Том 2

Образ Настеньки Годневой является развитием женского типа, созданного Писемским в романе «Богатый жених». Однако если Вера Ензаева выглядит как некое исключение, а воспитание ее представляет собой редкий и своеобразный случай (отец ее — ученый чудак), то Настенька — девушка определенной эпохи и среды. Ее «жоржсандизм» — не чисто литературное увлечение. Дитя эпохи, когда женщины все более активно начинают включаться в общественную жизнь, литературу, науку, искусство, Настенька является более смелой, самостоятельной и решительной, чем дворянские девушки, воспитанные в традиционном духе. Она искренне презирает то, что считается важным и нужным для женщины (туалеты, балы и возможность вращаться в кругу богатых и знатных людей, выгодный брак, дающий основу для безбедной семейной жизни), и поступает соответственно своим убеждениям, даже тогда, когда ей для этого приходится преодолевать большие трудности. Характерно, что поведение Настеньки, которое кажется странным и даже предосудительным дворянскому и чиновничьему обществу города, оправдывается ее отцом и дядей.

В «Тысяче душ» Писемский отказался от композиционного приема, которым он пользовался в своих ранних романах. Здесь нет параллельных, противопоставленных друг другу героев и героинь, нет параллельно развивающихся и противопоставленных друг другу интриг (см. в «Боярщине» противопоставление двух женщин — Задор — Мановской и вдовы Клеопатры Николаевны и параллельно раскрываемое отношение Задор- Мановского, Эльчанинова и князя Санеги к обеим женщинам, в «Богатом женихе» — противопоставление Шамилова Сальникову).

Уже в «Тюфяке» в центре романа стоял один герой, а остальные располагались вокруг него, дополняли его характеристику, раскрывая те или иные стороны его личности, заставляя его высказаться или проявить свою натуру на деле.

В «Тысяче душ» таким Hîe центральным героем является Калинович. Недаром в первоначальном варианте роман должен был называться «Умный человек». Изменив название романа и подчеркнув в новом заглавии — «Тысяча душ» — тему приобретательства, материального интереса, тему, сближавшую его произведение с «Мертвыми душами» Гоголя, Писемский не отказался от замысла показать «героя нового времени».

Действие романа развертывается по трем линиям: 1) столкновение современного умного человека — бедняка с привилегированной частью общества, сопоставление его образа мыслей и деятельности с обычаями и нравами провинциальной дворянско — бюрократической среды; 2) взаимоотношения представителей двух поколений интеллигенции; 3) история любви современных молодых людей.

В центре сюжетного развития во всех трех случаях стоит Калинович. В столкновении с людьми старшего поколения, но близкими ему по духу Калинович выступает не один, а в союзе с Настенькой. Противоречия между молодежью и старшим поколением носят относительный характер, так как в принципе они не расходятся и, несмотря на то, что меяеду Годневым и Калиновичем вспыхивают горячие споры, старик Годнев в большинстве случаев разделяет взгляды Калиновича и понимает его чувства. Рассказывая о том, как Годнев и Калинович добились наказания грязного клеветника и сплетника Медиокритского, писатель разъясняет:

«Все чиновничье общество… заступилось за него, инстинктивно поня-| мая. что он им родной, плоть от плоти ихней, а Годневы и Калинович далеко от них ушли» (III, 95).

Симпатизируя терпимости и добродушию Годнева, писатель показывает, что логика и последовательность на стороне Калиновича. Вместе с тем он раскрывает бессердечие и жестокость принципиальности своего героя. Озлобленность, готовность карать виновников общественного зла и огнем и мечом насаждать свою правду Писемский не считает личным, присущим лишь характеру своего героя свойством. Убежденность, доходящую до прямолинейности и фанатизма, разочарованность и желчность он трактует и в романе «Тысяча душ», и в последующих своих романах как черты, типичные для демократически настроенной молодежи новой эпохи. Калинович с горечью восклицает: «„Наконец, злоба берет, когда оглянешься на свое прошедшее, хоть бы одна осуществившаяся надежда! Неблагодарные труды и вечные лишения — вот все, что дала мне жизнь!

… Как хотите, с каким бы человек ни был рожден овечьим характером, невольно начнет ожесточаться! … Я хочу и буду вымещать на порочных людях то, что сам несу безвинно“.

«При последних словах лицо молодого человека приняло какое‑то ожесточенное выражение.

«— Вы совершенно правы в ваших чувствах, — сказала Настенька.

«— Я, сударь, не осуждаю вас, я желаю только, чтоб господь бог умирил ваше сердце, — только! — проговорил Петр Михайлович» (III, 74–75).