История русского шансона

Реакция партийного бонзы осталась неизвестной, а вскоре автор гениальных жанровых вещей тихо скончался в своей коммунальной квартире в районе Бауманской улицы в Москве и был похоронен в колумбарии Нового Донского кладбища. Сейчас могила его заброшена, фото давно отвалилось, плита просела и не разобрать даже год смерти: то ли 1940-й, а то ли 1942-й. Человека давно нет, а песни его живут.

Звезды НЭПа

Период смены экономической политики отмечен появлением большого количества новых заметных имен на эстраде.

Леонид Утесов, Изабелла Юрьева, Николай Смирнов-Сокольский, Тамара Церетели, Вадим Козин приобретают широкую известность именно в конце 20-х.

Потрясающим успехом пользовались романсы в исполнении бывшей звезды кабаре «Летучая мышь» Лидии Николаевны Колумбовой:

Восемнадцати лет Коломбина
Расцвела точно маковый цвет…

Ей в спину дышали молодые «звездочки» Тамара Церетели, Изабелла Юрьева, Кэто Джапаридзе, Рина Терьян, Екатерина Юровская, Мария Наровская и Клавдия Шульженко.

«Я впервые выступила в Ленинграде, в Мариинском оперном, в 29-м. В концерте ко Дню печати. Пока шла из-за кулис на сцену, дрожала как заячий хвост. А спела — и такие грянули аплодисменты, что даже запомнила, что на „бис“ вызывали трижды. С того момента и посыпались предложения выступать… И вскоре зритель пошел уже „на Шульженко“. Что же я пела?…Любимую „Челиту“, „мою личную хабанеру“, потом „Записку“, конечно же, буржуазные „Кирпичики“…» — вспоминала Клавдия Ивановна Шульженко (1906–1984).

Вообще репертуар будущих советских «суперстарс» был на рассвете их славы очень разным и не всегда идеологически верным.

^{Вадим Алексеевич Козин.}

В концертной программе молодого Вадима Алексеевича Козина (1905–1994) пользовалась особой популярностью «Песня беспризорников», написанная Евсеем Дарским. Ее иногда поют и сегодня:

Кыш, вы, шкеты, под вагоны,
Кондуктор сцапает вас враз,
А едем мы от сажи черные,
А поезд мчит Москва — Кавказ…

Николай Павлович Смирнов-Сокольский (1898–1962), начинавший карьеру «рваного» еще до революции, прикрываясь псевдонимом суперпопулярного тогда Сергея Сокольского, после 1917 года попытался перестроить репертуар, но звучало все по-прежнему в духе старого шантана:

Клавочка служила в МПК.
Клавочка работала слегка.
Юбочка не детская, барышня советская
Получала карточку литер «А».

Все любят Клавочку,

Все просят справочку,
На исходящих Клавочка сидит,
С утра до вечера ей делать нечего,
И стул под Клавой жалобно трещит…

В дальнейшем в Клаву влюбляется «спец» из Губпромкома, после чего следует ожидаемая развязка:

Спец проворовался, на Чеку нарвался
И в Бутырку прямо угодил…

Старое и новое соединялось в причудливых сочетаниях. Например, журнал «Цирк и эстрада» (1928 г.) приводит курьезный список вещей из репертуара некоего артиста В.: «К станкам», «Уголок Пикадилли», «17-й год», «Гитара, песни и вино», «Пали цепи», «В угаре» и т. д.

Порой желание идти в ногу с жизнью нередко выглядело слишком прямолинейно, даже фальшиво. Подобное приводило к появлению цыганского романса «А сердце-то в партию тянет» на мотив известного жестокого романса.

Говоря о звездах НЭПа невозможно забыть о кумире двух столиц, куплетисте Василии Васильевиче Гущинском (1893–1940). Он начал карьеру на сцене в «босяцком жанре» еще до 1917 года и к началу НЭПа, почитался одним из корифеев.

^{Куплетист Василий Гущинский. Петроград, 1920-е годы.}

Вот как описывает его концерт в Петрограде В. С. Поляков.