История русского шансона

Мой привет тебе, сыночек милый.
Не хочу я вовсе унывать, —
Ведь пока еще хватает силы
Бабий век свой тихо доживать.

Ты теперь в столице, мой пригожий.

Полюбил, знать, шибко ты ее.
И родных полей тебе дороже
Городское праздное житье.

Оттого, мой сокол синеглазый,

О тебе я часто слезы лью, —
На вино, на буйные проказы
Ты растратил молодость свою.

Был ты нежный, с ясными очами,

Были кудри как под солнцем рожь.
А теперь бессонными ночами
Ты тоску свою запоем пьешь.

Заблудился ты в дремучей чаще

И кричишь, как раненый там зверь.
Неужели ты такой пропащий
И себя не жаль тебе теперь?

Береги себя, мой синеглазый,

Не спеши до срока догорать, —
На вино, на буйные проказы
Даром жизни молодой не трать.

В 1929 году лагерный журнал «Соловецкие острова» поместил пародию Юрия Казарновского «Недошедшее письмо к матери Сергея Есенина».

В 30–60-е годы в ГУЛАГе было создано немало других «продолжений» и стилизаций по мотивам бессмертного оригинала.

Возвращаясь к теме, стоит сказать, что наряду с цыганщиной, городским романсом и прочими несоветскими проявлениями творческого начала наследие Есенина также не рекомендовалось к исполнению с эстрады. Фактически с конца 20-х по 60-е гг. его имя находилось под негласным запретом, а стихи долгие десятилетия жили, кочуя по рукописным сборникам и цепляясь за гитарные аккорды.

* * *

Не желая вдаваться в нюансы, комиссары идеологического фронта запрещали все, что вызывало хоть малейшие подозрения в контрреволюции.

^{Со второй половины 20-х создаются списки «запрещенных к исполнению песен». Первое время на них не обращают внимания. Максимальное наказание — заметка в газете: «21 марта в частной пивной „Бавария“ по адресу ул. Мясницкая, 21, певица Мария Полевая исполняла запрещенную Гублитом песню „Стаканчики граненые“. Вопрос о проступке Полевой будет разбираться на заседании горкома эстрады» («Рабочий и театр», 1927).}

Но менялись времена, менялись и методы…

Блатняк — для Сталина, шансон — для Ленина

Новая организация — Главрепертком — объявила о начале бескомпромиссной борьбы за искоренение произведений, обслуживающих вкусы нэпманов и мещан. В число таких произведений попали «шантанно-фокстротная музыка» и цыганщина.

^{Ноты одного из главных нэпманских хитов «Стаканчики граненые».}

Стал жестко контролироваться репертуар исполнителей. Еще совсем недавно везде распевали песенку М. Блантера и В. Мааса о Джоне Грее, «лихом повесе с силою Геркулеса»:

В стране далекой юга,
Там, где не свищет вьюга,
Жил-был испанец,
Джон Грэй, красавец,
Был он большой по весу,
Силою — с Геркулеса,
Храбрый, как Дон-Кихот.

Рита и крошка Нэлли

Его пленить сумели,
Часто обеим
В любви он клялся,
Часто порой вечерней
Он танцевал в таверне
Танго или фокстрот.

Роскошь, вино и чары,

И перезвон гитары,
При лунном свете
Кружатся пары.
У Джонни денег хватит,
Джонни за все заплатит,
Джонни всегда таков!..

Но и они оказались изгнаны с эстрадных подмостков. Не помогла даже срочная переделка текста, в котором главный герой превращался в профсоюзного лидера, руководителя забастовки в лондонских доках.

* * *

Немало хлопот доставил чиновникам от искусства Леонид Утесов, исполнивший в 1928 году в спектакле Якова Мамонтова «Республика на колесах» песни «С одесского кичмана» и «Гоп со смыком», а позднее даже включивший их в дебютную программу своего коллектива «Теа-джаз» и записавший на пластинки.

^{В. И. Ленин записывается на граммофонную пластинку.}