История русского шансона

…Я могу назвать себя ветераном «Рождественских встреч»: участвовал в первом их выпуске. Они проходили в декабре 1988 года в Олимпийском комплексе…

Я тогда работал у Пугачевой звукорежиссером, но в первых «Встречах» неожиданно для себя выступил и как артист.

Произошло это по «вине» Аллы Борисовны. Она как-то попросила меня попробовать спеть в ее сольном концерте. Я удивился: ведь я звукорежиссер со стажем, а тут вдруг:

— Саша, давай выйди на сцену и спой!

Я — человек закомлексованный, не мальчик, мне тогда уже стукнуло 37. Для каждого непросто выйти на сцену, а если еще там работает Пугачева?! Петь при ней в первый раз — очень сложно психологически, и я бы на это никогда не пошел.

Но Алла Борисовна нашла свой подход. Сначала она попросила меня спеть только за режиссерским пультом, где меня ни она, ни публика не видит. Я спел, она похвалила. Так было не раз. Однажды в Томске она сказала:

— По-моему, тебе хватит скрываться от зрителей.

И на репетиции первых же «Встреч» предложила:

— Надо выйти на сцену! Ты за пультом хорошо пел. Уверена — все будет нормально.

Я пробовал отнекиваться: мол, у меня нет концертного костюма, лакированных туфель.

А она:

— Нет — и не надо. Выходи так, как есть, — в джинсе и «Рибоке». Раз ты чувствуешь себя в них комфортно — не надо ничего менять.

Я так и сделал. И вовсе не потому, что не мог купить смокинг или какой-то пафосный пиджак. Я вообще не любил и до сих пор не люблю официальной одежды, да и к песне моей она не подходила. Я тогда спел «Живем мы недолго». Ее выбрала сама Пугачева. Алла Борисовна не просто обладает талантом угадать песню. У нее настоящий нюх на шлягер. Для многих артистов именно ее выбор и сделал их популярными…

Чутье не подводит и самого Кальянова. За четверть века он стал настоящей легендой «шансона по-русски», выпустил десяток альбомов — и ни один не оказался проходным.

И заметьте, ни единой песни про места не столь отдаленные Александр Иванович тоже не спел. Но кто скажет, что он не настоящий шансонье?

Странник

Продолжая разговор о «детях перестройки», не могу не упомянуть Игоря Валерьевича Сатэро (Миронов, р.1947 г.), песни которого впервые услышал в эпоху «ускорения и гласности», а в начале XXI века познакомился лично и даже выступил продюсером пары альбомов.

^{Игорь Сатэро. Минск, 1989 г.}

Жизнь многих «трубадуров» далека от хрестоматийных образцов добродетели и порядочности, но когда я задумываюсь о биографии Сатэро, то смотрю на нее, точно на неведомый, алогичный инопланетный ландшафт, где рядом с елками растут пальмы, а льдом топят очаг.

Отец Игоря был военным летчиком, другом знаменитого Всеволода Боброва, а мать — цыганкой. Вскоре после рождения сына супруги расстались. Мальчик очень тяжело переживал ситуацию, убегал из дома, хулиганил.

Музыкальные способности, как и склонность к вольной жизни, он почувствовал рано.

С 9 лет, по его собственному выражению, «находился в скитаниях», бродил с профессиональными нищими по поездам и пел «жалистные» песенки.