История русского шансона

Говоря о чертах, присущих жанру русского шансона, помимо базисных отличий, кроющихся прежде всего в тексте, тематике песен, нельзя забывать и о музыкальной составляющей. Ведь ничто так не передает настроение, как мелодия. Не имея даже начального музыкального образования, мне сложно рассуждать о музыке как таковой, но будучи не один десяток лет профессиональным слушателем, я могу попытаться определить круг национальных традиций, оказавших наибольшее воздействие на жанр.

Несомненно, помимо чисто славянских мотивов, главным следует признать отчетливое звучание пресловутой «цыганской ноты». Именно «фараоново племя», как никакой другой народ, повлияло на форму и подачу нашей песни.

^{Московский хор цыган п/у Г. Лебедева. Конец XIX в.}

Вторым немаловажным фактором стали все громче зазвучавшие на рубеже XIX–XX столетий фрейлехсы. Музыка клезмерских оркестриков с южных окраин империи оказалась неожиданно «громкой» и часто служила не просто удобным ложем, но и мягкой периной для русских текстов. Этой темы мы еще коснемся, а пока поговорим «за цыганский перебор».

* * *

Считается, что первый в России цыганский хор возник по инициативе графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского осенью 1774 года.

На страницах двухвекового бестселлера М. И. Пыляева «Старое житье» читаем:

«Чесменский герой, граф Орлов… слышал в Молдавии капеллы лаутаров (кочевых цыган). Выйдя в отставку в 1774 году и поселившись в Москве, он выписал из Молдавии одну из подобных капелл, главою которой был цыган Иван Трофимович Соколов (дядя Ильи). Цыган поселили в имении графа и записали крепостными деревни Пушкино, что в тридцати километрах от Москвы по Ярославской дороге…»

Первое время цыгане выступали на званых обедах, балах, маскарадах. Потом их можно было увидеть на народных гуляньях, в домах московского купечества, а позднее — на ресторанных подмостках «Яра» и «Стрельны».

Присутствие «кочевников» стало неотъемлемой частью народных праздников: в Марьиной Роще или Сокольниках они пели и плясали на эстрадах как для благородных особ, так и для «подлых людей».

^{Автор «Цыганской венгерки» Аполлон Григорьев.}

По этому поводу широко известный литературный критик и ярый цыганоман Аполлон Александрович Григорьев (1822–1864) восклицал:

«В Москве, если „вам хочется звуков“, вам хочется выражения для этой неопределенной, непонятной, тоскливой хандры — и благо вам, если у вас есть две, три, четыре сотни рублей, которые вы можете кинуть задаром, — о! тогда, уверяю вас честью порядочного зеваки — вы кинетесь к цыганам, броситесь в ураган этих диких, странных, томительно-странных песен, и пусть тяготело на вас самое полное разочарование, я готов прозакладывать мою голову, если вас не будет подергивать (свойство русской натуры), когда Маша станет томить вашу душу странною песнею, или когда бешеный, неистовый хор подхватит последние звуки чистого, звонкого, серебряного Стешина: „Ах! ты слышишь ли, разумеешь ли?..“ Не эван, не эвоэ, — но другое, скажете вы, распустивши русскую душу во всю распашку…»

Цыганским пением увлекались не одни только подпившие гуляки: знаменитая итальянская певица Каталани была в восторге от легендарной Стеши, прозванной газетчиками, в честь ее, «русскою Каталани».

^{Хор цыган на ярмарке в Харькове. Гравюра Л. Серякова. (1871).}

Другую популярную певицу Веру Зорину современники звали «цыганскою Патти».

По легенде, прибывший на гастроли в Россию гениальный Ференц Лист так заслушался пением цыган, что опоздал на собственный концерт.

П. Вистенгоф в «Очерках московской жизни» (1842) вспоминал: