История русского шансона

«Из Бельгии домой в Москву мы возвращались поездом. Помню, как на границе Чехословакии и СССР, заглянувший в купе таможенник, задал конкретный вопрос: „Пластинки Лещенко везете?“

Отец обожал его песни и как только мы приехали в Бельгию, сразу приобрел несколько его дисков производства фирмы „Коламбиа“. Мне было тогда лет 9 и я очень радовалась, когда родители заводили патефон и Петр Лещенко своим медовым голосом начинал петь: „Моя Марусечка…“ Я сразу же пускалась в пляс.

И вот таможенник интересуется строгим голосом, везем ли мы его пластинки.

Папа с мамой в один голос отвечают: „Нее-ет!“

И тут я, дремавшая все это время на верхней полке, свешиваюсь и чуть не плача кричу: „Как нет? А где же они?“

Немая сцена.

Родители не предупредили меня, что Лещенко запрещенный певец, и я с детской непосредственностью чуть не подвела всех под монастырь.

Таможенник, естественно, напрягся. Тогда отец и мама принялись уверять его, что пластинки, конечно, были, но они, как законопослушные советские граждане, оставили их в Брюсселе.

Не знаю уж как, но таможенник поверил, не стал нас тщательно досматривать и пластинки мы все-таки провезли».

Порой обладание «запрещенными песнями» выходило боком.

Мой любимый автор детективных произведений Эдуард Михайлович Хруцкий вспоминал на страницах «МК» такую историю: