История Русской армии

Император Николай Павлович был противник жестоких телесных наказаний{38}. В 1839 году он отменил фухтели и ограничил применение шпицрутенов рядом негласных распоряжений, втрое уменьшив количество ударов. Строжайше запрещено производить экзекуции без врача. Этот последний имел право запретить экзекуцию слабосильного или прекратить ее в любой момент. Прежние драконовские положения продолжали, однако, оставаться в тексте для острастки.

Преобразования начала 30-х годов отразились и на внешнем виде армии. В 1833 году введена была новая форма обмундирования, подобно прежней преследовавшая лишь парадный эффект. Войска получили однобортные темно-зеленые мундиры, несколько длиннее прежних двубортных с цветной грудью, и сине-серые панталоны (белые оставлены летом). В кавалерии - рейтузы того же цвета. Упразднены постылые штиблеты, и в пехоте введены высокие сапоги. Тяжелые и неудобные кивера с султанами заменены остроконечными касками на прусский образец. Каски продержались в нашей армии 30 лет - в них она проделала Венгерский поход и начало Восточной войны. Они были красивы, но очень неудобны на походе, и войска, где могли, заменяли их фуражками, а на Кавказе перенятыми у горцев папахами. Переняв у пруссаков каску, мы забыли перенять их чехол на каску{39}. Кожа от жары ссыхалась, и каска держалась на макушке головы. Чешуйчатый ремень всегда рассыпался.

Воинским чинам с 1832 года разрешено было носить усы и баки, до тех пор запрещенные в пехоте, с обязательством, однако, для нижних чинов непременно фабрить их в черный цвет (в 1855 году Александр II предписал производить это лишь при несении караулов и на парадах, а в 1859 году этот последний пережиток гатчинской косметики был отменен).

Санитарное состояние войск было очень плохим. Снаряжение, весившее 77 фунтов, было тяжелым и неудобным; одежда рассчитана лишь на парад и плохо защищала от непогоды; муштра была сурова и изнурительна, а условия расквартирования войск - антисанитарные - казармы имели немногим более трети, большинство же, особенно кавалерия, ютились постоем в грязнейших местечках и деревушках Западного края. Император Николай I стремился в начале своего царствования соорудить казармы для всей армии. Однако учрежденный им комитет нашел, что для этого необходимо миллиард рублей. Пришлось сооружение казарм рассрочить на несколько десятилетий. Работа эта завершилась лишь в 90-х годах при Александре III. Заболеваемость и смертность вдвое превосходили таковые западноевропейских армий и втрое соответственные возрасты гражданского населения. С 1841-го по 1850 год, например, средняя годовая заболеваемость доходила до 70 процентов штата состава, смертность - до 4 процентов. Новобранец, поступавший на 20 лет, имел таким образом, 80 шансов из 100 умереть на службе, даже без войны. Военные лазареты могли вместить лишь треть больных.

Регулярная армия достигала к началу Восточной войны на бумаге внушительной цифры: 2 7 745 офицеров и 1 123 583 нижних чинов. Император Николай, которому 30 лет докладывали лишь одно приятное, искренне верил в совершенство заведенной им военной системы. У меня миллион штыков, - говорил он, - прикажу моему министру - и будет два, попрошу мой народ - будет три. Увы, миллион на бумаге дал на деле еле полмиллиона бойцов... Некомплект вообще против штатов достигал 20 процентов, а в миллионную цифру входили инвалиды, кантонисты, войска внутренней стражи, пестрая мозаика местных, гарнизонных, караульных команд... В полевых войсках пятую часть составляли разного рода нестроевые. Армию нельзя было мобилизовать, ничтожные кадры резервных частей не могли справиться с обучением призванной рекрутской массы. Ополчение же ни в коем случае не могло считаться боеспособным. Огорчение Государя, всю свою жизнь стремившегося лишь к одной цели - благу России, было безмерным. Он видел, что все огромные труды оказались бесполезными, вся тридцатилетняя работа неплодотворной - и эти терзания сломили его железную натуру.

* * *

Крупнейшим организационным мероприятием этого царствования явилось преобразование Свиты Его Величества по квартирмейстерской части в Генеральный штаб. Уже в 1826 году было запрещено выпускать в Свиту молодых офицеров непосредственно из корпусов. По окончании же Турецкой войны была назначена под председательством генерала Жомини комиссия по выработке штатов Генерального штаба и учреждению высшего военно-научного заведения. Труды этой комиссии привели к разработке в 1832 году штатов Генерального штаба (17 генералов, 80 штаб- и 200 обер-офицеров) и учреждению Императорской военной академии, первым начальником которой стал Жомини.