История Русской армии. Часть 3. 1881–1915 гг.

Характерной особенностью Устава 1912 года (заменившего драгомировский Устав 1901 года) было прежде всего нарочитое игнорирование встречного боя. Все операции классифицировались на наступательные либо оборонительные. При ведении наступательного боя уделялось излишнее внимание тщательному выяснению обстановки (вообще в маневренном бою невозможному) и сказывалось стремление руководиться действиями противника. Первое влекло к потере времени, ослаблению энергии, проволочкам и трениям при отдаче, передаче и выполнении приказаний. Второе грозило подчинить наши действия воле неприятеля. В оборонительном бою главная роль отводилась передовой линии, которая и насыщалась войсками. О маневрах из глубины и в глубину, о маневренном резерве не давалось и понятия: ничего не делалось для сообщения эластичности боевым порядкам крупных соединений. Вместо того чтоб быть гибкими и упругими, как сталь, они были тверды, но хрупки, как чугун. Поражение передовой, насыщенной войсками линии принимало размеры катастрофы. Ясной идеи сосредоточения главных сил решающего кулака – на главном направлении отнюдь не проводилось, как не проводилось идеи сосредоточения массивного огня – огневого кулака. Наконец, Уставом не была изжита куропаткинская страсть к отрядной организации: он допускал отряды при условии, однако, быть им силою не свыше корпуса.

Главным пороком русской стратегической мысли было какое-то болезненное стремление действовать по обращению неприятельскому. Задачи ставились не так, как того требовали наши интересы, а так, как, полагали, вероятнее всего будет действовать противник. Отказ от самостоятельного мышления вел к отказу от инициативы, подчинению воле неприятеля, переоценке врага, недооценке в то же время наших сил. Все вместе приводило к упадку духа, необоснованным страхам, шатанию мысли – словом, ко всему тому, чем действительно характеризовалась деятельность наших тогдашних военных верхов (особенно в планах стратегического развертывания). Объяснением всех этих человеческих слабостей могло служить одно лишь слово: Мукден. Недавний разгром наложил свой печальный отпечаток на души старших начальников – они так никогда и не смогли вполне отрешиться от психологии побежденных. Принимая во внимание ригоризм производства по старшинству (столь гибельный при подборе старших начальников), можно было допустить, что освежение и моральное оздоровление нашего высшего командного состава смогло бы наступить не ранее 1920–1925 годов, когда наша армия смогла быть возглавленной деятелями, ее достойными.

Должность начальника Главного управления Генерального штаба при генерале Сухомлинове замещалась людьми незначительными, не способными стать соперниками властолюбивому министру. Способный и культурный генерал Мышлаевский был сразу сослан на Кавказ. Его заменил трудолюбивый Гернгросс (командир XXIV армейского корпуса), а Гернгросса – человек в футляре, мелочный столоначальник генерал Жилинский (бывший начальник штаба наместника адмирала Алексеева, а затем командир Х армейского корпуса). Генерал Жилинский пробыл во главе Генерального штаба с 1911 по 1914 год, принял в этой должности ряд легкомысленных и непродуманных обязательств в отношении союзницы Франции и по своему желанию был назначен на ответственнейший пост командующего войсками Варшавского округа (то есть главнокомандующего германским, Северо-Западным фронтом). На место генерала Жилинского был назначен сухомлиновский начальник академии генерал Янушкевич – скромный профессор военной администрации, никогда ничем, даже батальоном, не командовавший и получивший этот новый пост столь же неожиданно, как и свой предыдущий.

Сухомлинов отзывался о Янушкевиче пренебрежительно: наш новый начальник Генерального штаба – малое дитя. Это усиливает ответственность военного министра, доверившего исключительно важный пост малому дитяти. Сурово следует осудить и генерала Янушкевича, принявшего должность, заведомо ему не подходящую. О необычайном легкомыслии и ветрености генерала Сухомлинова дает представление передаваемый графом Коковцевым случай: осенью 1912 года, когда вспыхнула Балканская война и положение в Европе сразу же стало напряженным чрезвычайно, этот легкомысленнейший в мире человек представил на подпись Государя указ о мобилизации (тут же признаваясь, что он сможет вызвать войну) и одновременно ходатайствовал о разрешении ему отпуска для увеселительной поездки на Ривьеру!

Должность генерал-квартирмейстера все это время занимал полковник, затем генерал Ю. Данилов (черный в отличие от другого – рыжего – Данилова). Он явился главным автором нашего стратегического развертывания.