История русской армии. Том 1. От Северной войны со Швецией до Туркестанских походов. 1700—1881

Дисциплина петровской армии была суровой: под арест сажали в оковах, телесные наказания были часты, но особенной жестокостью не отличались. Разжалование (в тяжелых случаях с «шельмованием» и без выслуги) практиковалось широко. Офицеры, иногда и старшие генералы, как Репнин, «писались в солдаты», нижние же чины «писались в извощики» (т. е. обозные). «Посрамлению» могли подвергаться и воинские части. Вот что писал Петр в одном из своих воинских артикулов: «Полки или роты, которые с поля сражения побегут, судить в генеральном военном суде, и если найдется, что начальники тому причиной, то их шельмовать и, преломив над ними чрез палача шпагу, повесить. Если виновные офицеры и рядовые, то первых казнить как сказано, а из последних по жребию десятого, или как повелено будет, также повесить – прочих же наказать шпицрутенами, и сверх того без знамен стоять им вне обоза, пока храбрыми деяниями загладят преступление. Кто же докажет свою невиновность, того пощадить». Петр I вводил таким образом в войска принцип римской «децимации» (казни десятого). Если мы вспомним, что «Устав Воинский» ставит в образец малую армию «Юлиуса Цезаря», то сможем утверждать, что, устраивая полки Третьего Рима, царь брал пример с легионов Первого. К чести русской армии, надо прибавить, что к подобного рода наказаниям прибегать не пришлось. Тем не менее эта грозная сентенция сослужила свою службу, наставив на путь истинный не одно робкое сердце.

«Краткий артикул» 1706 года вводил наказание шпицрутенами, до тех пор применявшееся (как иноземное наказание) лишь к иноземцам, служившим у нас. Шпицрутены назначались исключительно по суду, и виновного прогоняли сквозь строй (наибольшее количество шпицрутенов – прогонка сквозь строй полка – назначалось за рецидив грабежа). Наказание батогами (розгами) назначалось в дисциплинарном порядке.

Со всем этим телесные наказания в русской армии XVIII века были не так часты и не так жестоки, как в иностранных армиях.

Немногие сохранившиеся «сказки» петровских полков – строевые рапорты, донесения всякого рода, отчетность и переписка – позволяют нам судить о быте войск. Рассматривая эти «сказки», мы прежде всего поражаемся размерам дезертирства. Например, в Бутырском полку, считавшемся одним из самых лучших в армии, с 1712 по 1721 год бежал 361 человек, т. е. за десять лет свыше четверти штатного состава. Объясняется это явление новизной для русского народа суровой и тяжелой рекрутской повинности, бывшей к тому же пожизненной. Призванный под знамена «даточный» первое время не мог свыкнуться с мыслью, что он никогда больше не увидит родной семьи, родного села, родных полей. Отсюда и большинство побегов. Часто беглые «сносили» амуницию и оружие – фузеи, шпаги, иногда даже алебарды. Все это отнюдь не служило спокойствию на больших дорогах. Характерно, что из всего указанного в Бутырском полку числа побегов – 361 за десять лет – лишь один состоялся перед неприятелем (за что виновный и «казнен смертию» – расстрелян). Это обстоятельство служит своеобразным показателем высокого качества войск.

Мало-помалу подневольный профессионал свыкался со своей участью, долей «отрезанного ломтя». С каждым годом оставленные близкие становились все более далекими, постылый вначале полк все более близким… Всю свою привязанность солдат переносил на него, свою вторую и последнюю семью, и на товарищество, «солдатство». Так понемногу, постепенно, из поколения в поколение, создался бессмертный тип русского солдата, петровского и елизаветинского фузилера, екатерининского чудо-богатыря, николаевского служаки…

Территориальная система комплектования, введенная Петром (при которой земляки попадали в тот же полк), оказала тогда громадную услугу русской армии: рекрутчина переносилась легче – «на миру и смерь красна» – и молодые полки скоро приобретали необходимую спайку.

Полки принимали из своего округа комплектования, в среднем, ежегодно 80—100 новобранцев в годы, когда особенных потерь не было, например в последний период Северной войны, т. е. меняли свой состав полностью за 10–12 лет. В списках рекрут не указывалось ни возраста их, ни физических данных (рост, объем груди и т. д.). Мы знаем, что принимались они без осмотра. Отмечалась лишь грамотность, из «сказок», например Бутырского полка (имевшего столичный округ комплектования, Бутырскую слободу в Москве), видно, что грамотных было 2–3 на сотню, в других полках было и того меньше.

Принимая во внимание тяжелые потери в боях и походах первой половины Северной войны, мы можем утверждать, что в продолжение всей этой двадцатипятилетней борьбы русская армия переменила полностью свой состав три раза. Потери наши определяют до 300 000 «приблизительно», кто может сосчитать в точности, сколько их легло в финские болота, в польскую глину, в немецкий песок? Сколько было «за благочестие кровию венчано» на полях Лифляндии, Ингрии, Польши, Германии, Малороссии… И сколько погибло там же от разных «язв» и «горячек», от всякого рода сверхчеловеческих трудов и нечеловеческих лишений?