История русской армии. Том первый

^{Карта военных действий 1768–1771 и 1794 гг.}

После этой победы Суворов был назначен главой «Люблинского района», и под его командованием собралось до 4 тысяч человек. Несмотря на трудности, Суворов скоро прибрал край к рукам. Но Александр Васильевич все же тяготился своим положением: не мелких деяний жаждал он, а крупных, решительных ударов по конфедератам. Кроме того, раздражали несогласия с главнокомандующим войск в Польше, Веймарном — генералом опытным, но болезненно самолюбивым. Но вот в 1771 г. Турция, по наущению Франции, объявила войну, а прибывший с небольшим числом войск французский генерал Дюмурье начал удачно поход, отбросив наши передовые части за Вислу. Суворов воспрял духом.

С 1600 человек и при восьми орудиях двинулся он из Люблина, по пути разбил несколько отрядов и в 28 верстах от Кракова, у д. Ланцкроны, пополнив войско до 3500 человек, 10 мая неожиданно напал на конфедератов (4 тысячи человек). Сражение было выиграно за два с половиной часа благодаря умению Суворова оценивать противника. Конница дерзко сбила врага, главные силы довершили победу.

Ланцкронское поражение произвело потрясающее впечатление. Дюмурье вернулся во Францию. Но остался еще Пулавский — глава дела, самый смелый и способный конфедерат. Суворов немедля двинулся за ним, настиг у Замосцья, разбил и стремительно преследовал.

Поляки сделали еще одно усилие. Великий гетман Литовский, граф Огинский, уклонявшийся до того от вхождения в конфедерацию, открыл в Литве военные действия.

Вейнмарн приказал Суворову не отлучаться из Люблина до особого распоряжения и лишь наблюдать за Огинским. Однако Суворов счел необходимым скорее покончить с ним. 1 сентября он отправил Веймарну краткое донесение: «Пушка выстрелила, и Суворов пошел в поход». 12-го Суворов, у Несвижа, узнал, что Огинский с 4–5 тысячами человек находится у местечка Сталовичи. У Суворова было всего 822 человека. Он решил взять внезапностью, навязав противнику ночное сражение.

Бой был очень упорный. Лишь к 11 часам удалось сломить сопротивление поляков. Несмотря на помощь Беляка, выступившего с двумя полками улан, они бежали. Сталовичский поход — за четыре дня более 200 верст — и победа сделали Суворова весьма известным. Фридрих Великий советовал полякам его остерегаться. Однако Веймарн послал в военную коллегию донос на самовольство Суворова. Но Суворова не предали суду, как хотел Веймарн, а наградили орденом св. Александра Невского.

В начале 1772 г. Веймарна сменил Бибиков, человек разумный и справедливый. Решено было истребить конфедератов, для чего отобрать у них все их укрепления, где было немалое число и французов, под командованием генерала де Виомениля. Последний, по оплошности русских в Кракове, овладел замком, его оплотом.

^{Сдача Краковского замка в 1771 г. (с картины Шуберта)}

Суворов немедленно двинулся к Кракову, осадил замок и, обрушив артиллерией часть его и произведя в городе пожары, предложил сдаться. Требование немедленно было исполнено.

Из Кракова Суворов делал налеты на соседние укрепления, вплоть до раздела Польши между Россией, Пруссией и Австрией.

Описанные действия Суворова обращают на себя внимание невероятной быстротой передвижений и стремительностью нападений.

40–60 верст — обычный переход Суворова, а бывало, что он преодолевал за сутки до 85 верст. В итоге внезапность появления и стремительные удары даже с ничтожными силами приносили победы над многочисленным, но уже озадаченным врагом. «Удивить — победить», — говорил Суворов. «Быстрота и внезапность заменяют число», — было его же правилом.

Все бои Суворов начинает головными частями, не ожидая подхода хвоста. «Голова хвоста не ждет» и «атакуй с чем Бог послал», — говорит он, держась правила, что лучше бить врага хотя бы и малыми силами, но неожиданно, чем идти на него со всеми силами, но дать возможность обнаружить себя. Такие действия не всеми были поняты, и успехи Суворова приписывали его дерзости и счастью. Так, Дюмурье, осуждая Суворова за ведение боя у Ланцкроны, говорил, что русские могли быть жестоко биты по частям. Поляки также порицали Суворова: он не имеет понятия о военном деле, ему драться только с медведями. «Бывало, займешь позицию, ждешь русских с фронта, а он бросается либо с тылу, либо во фланг. Мы разбегались более от страха и внезапности, нежели от поражения» [31].