История русской армии. Том первый

Наполеон решился на немедленную атаку русских, не выжидая корпусов Бернадота и Нея; он, очевидно, спешил разгромить русскую армию, не дав ей возможности оправиться и отдохнуть после тяжелых маршей. Главный удар направлялся на левый фланг с целью отрезать нас от России, для чего и назначался корпус Даву, все время оперировавший против этого фланга. Остальные войска могли быть распределены частью для усиления Даву, частью для привлечения внимания русских с фронта; с выходом же корпуса Нея против правого фланга армии Бенигсена было бы довершено окружение последней на поле сражения. Сообразно изложенному, две дивизии корпуса Сульта, окрыленные слева кавалерией Лассаля, занимали город, простираясь несколько западнее последнего; правее Эйлау — корпус Ожро, еще правее — дивизия С.-Илера из корпуса Сульта с драгунами Мильо; вся кавалерия Мюрата и гвардия стояли в общем резерве за городом; корпус Даву был нацелен с юго-востока.

27 января, в день сражения, был мороз 4–6°; по временам шел густой снег, переходивший в метель, так что видимость была плохая уже в 40–50 шагах; воды были скованы толстым льдом, но сугробы, видимо, затрудняли движение вне дорог.

^{Сражение при Прейсиш-Эйлау 27 января 1807 г.}

Сражение было завязано, едва забрезжил свет, дивизией Фриана, шедшей в голове корпуса Даву и наткнувшейся на отряд Багговута. Направляясь правее Серпалена, Фриан, отбиваясь от Багговута, должен был, однако, выждать как развертывания левее дивизии Морана, так и спешившей к нему на поддержку из главных сил дивизии С.-Илера, которая, задержанная снегами, сильно страдала от огня нашей левофланговой батареи. Тогда Багговут направил во фланг С.-Илера 15 эскадронов генерал-майора Каховского, опрокинувших, с захватом 130 пленных, ближайшие полки С.-Илера и отбросивших их на Морана. Когда же дивизии Даву проявили свой охват и с запада и с востока, Багговут, покинув горевший Серпален, начал отходить с боем в промежуток между войсками Остермана и выдвинувшимися из-за левого фланга полками графа Каменского. Появление последнего заставило Даву приостановиться, собраться с силами и торопить подход своей третьей дивизии — Гюденя.

Между тем уже давно грохотала наша многочисленная артиллерия, и ей отвечала меньшая числом французская: начавшись, когда уже рассвело, эта артиллерийская дуэль на дистанции в полверсты разгоралась и длилась часа три. О силе огня можно отчасти судить по тому, что пешая гвардия Наполеона, не вступавшая совсем в дело и укрытая, потеряла до 12 % людей от одного только стояния под выстрелами русских орудий; пронизывалось французскими ядрами до глубоких резервов и наше скученное построение. Подступы французской кавалерии и пехоты против нашего правого фланга были отбиваемы огнем орудий и егерей, а также контратаками в штыки.

Опасение за успех маневра Даву, от которого поступил ряд донесений о встреченном им значительном сопротивлении, при неимении известий от Нея заставляет Наполеона принять меры к тому, чтобы отвлечь от Даву в другую сторону как внимание, так и силы нашего центра. Ввиду этого, а отчасти и с целью найти выход из невыносимого взаимного артиллерийского расстреливания корпусу Ожро было приказано двинуться вперед. Две дивизии этого корпуса, под покровом снежной метели, бившей в лицо русских, перешли в колоннах низину, разделявшую противников, и начали подниматься к русскому фронту. Приняв более чем следовало влево, Ожро вышел к нашему центру не против войск Остермана, что было особенно важно в смысле содействия Даву, а ближе к правому флангу нашего боевого порядка, чем закрыл обстрел своей артиллерии и лишился помощи ее огня. Дивизии Ожро были встречены совершенно неожиданно для них, с самого близкого расстояния, картечью нашей, скрытой от них и доселе молчавшей центральной батареи. Гибельный огонь 70 орудий вывел из строя почти всех старших начальников, полки Ожро потеряли порядок, не отступали, но и не продвигались вперед. Видя заминку неприятеля, наша пехота и конница постепенно перешли в наступление, и произошел кровопролитный бой, на который иные наши полки шли с радостными криками и смехом. В этой кровавой работе штыка и сабли французские полки не выдержали и дрогнули.