История русской армии. Том первый

Кутузов в донесении государю прояснил причину отступления, но не упоминал ни о победе, ни об отступлении неприятеля, а указал на страшное упорство в битве, мужество войск, понесенные ими большие потери и перечислил взятые в бою трофеи.

27 августа, в 6 часов утра, русская армия снялась с позиции в таком порядке и так тихо, что французы заметили это не раньше 10 часов. Утром французские генералы собрались около ставки Наполеона, и некоторые из них, особенно Ней, выражали неодобрение его действиями накануне. Наполеон не возражал: он сидел нога на ногу и довольно часто, опершись руками о колено, повторял с каким-то конвульсивным придыханием: «Москва! Москва!» Получив донесение об отступлении русских, Наполеон был очень обрадован и приказал Мюрату с остатками кавалерии и пехотной дивизией Дюфура начать преследование. На поле сражения был только арьергард Платова, который затем отступил к Можайску, где и отбил все нападения французской кавалерии.

Оценка сражения. Бородинское сражение явилось очистительной жертвой за оставление Москвы и было предпринято в угоду общественному мнению. Наполеон, мечтавший одним ударом кончить войну, убедился, что она только началась этой битвой и что русские отступали до сих пор не из боязни, а по расчету, и упорство, с каким они защищали каждую пядь земли, показало французам, чего они должны ожидать впереди, и поселило в них такое уныние, какое обыкновенно бывает только вследствие понесенного поражения.

В самом ведении боя необходимо отметить нижеследующее.

1. Позиция была оценена и занята нами неправильно. Она была занята равномерно войсками; на самом же деле все пространство между Москвой-рекой и Горками, прикрытое труднопереходимой р. Колочей, было недоступно для атаки большими силами; тут для обороны достаточно было ополчений и казаков; у нас же стояли здесь три пехотных (2, 4-й и 6-й) и три кавалерийских корпуса, казаки и резерв. Если бы их сначала поставили от д. Горки до старой Смоленской дороги, то не пришлось бы переводить 2-й и 4-й корпуса с правого крыла на левое по самому полю сражения и рисковать быть разбитым по частям.

Кутузов превосходным управлением боем успел исправить ошибки, но подвергался большому риску.

2. Наполеон, решивший атаковать центр нашей позиции, тоже слишком много войск оставил у Бородина; потом их пришлось переводить к пункту атаки через Колочу.

3. Ошибки Кутузова и Наполеона были исправлены необычайной храбростью войск. Бой был грубый, чисто фронтальный, и все важнейшие фазы его развивались только около двух пунктов — Семеновских флешей и батареи Раевского. Оба укрепления не были сильными, если кирасиры Тильмана смогли перескочить во время атаки через ров и бруствер батареи Раевского. Укрепления эти были и незначительными по размерам; они скорее служили для указания направления, в котором велась атака и встречалась со стороны обороняющегося целыми корпусами пехотными и кавалерийскими. Если бы этих укреплений не было, бой разыгрался бы, наверное, совершенно в том же духе, причем войска атакующего направлялись бы в какой-нибудь другой пункт на местности. Некоторые утверждают, что если бы Наполеон направил главную массу своих войск на наш левый фланг, то мог бы отбросить нашу армию в угол между р. Москвой и Колочей. С этим согласиться нельзя, во-первых, потому, что, направив значительные массы войск в леса на старой Смоленской дороге, Наполеон был бы в затруднении развернуть их и управлять боем, и, во-вторых Горки, Семеновская и Утица составляли три уступа в боевом порядке русской армии, а последняя из деревень — ближайшая к неприятелю. Поэтому правое крыло и центр ее ближе к Можайску, чем неприятель, направившийся на д. Утицу. Даже если бы он и овладел Утицей, то Кутузов мог усилить Тучкова, дабы удержать его в положении, от которого зависела участь боя, или же отступить от Горок к Можайску по новой Смоленской дороге. Разыгрывая сражение на нашем левом фланге, Наполеон выиграл бы его легче и с меньшим кровопролитием, но никогда не смог бы оттеснить нашу армию в угол между р. Москвой и Колочей.

По потерям обеих сторон в бою это было самое кровопролитное сражение Наполеоновской эпохи, и именно потому, что это был бой фронтальный, при удивительном мужестве, проявленном обеими армиями. Потери были велики и вследствие значительного числа орудий, выставленных обеими сторонами, а также огромного сосредоточения войск на небольшом пространстве — что-то около двух квадратных верст.

Причиной потерь было также и отсутствие связи в действиях разных родов войск, даже в армии Наполеона, имевшей высокую тактическую подготовку.

Так, дивизия Морана, при атаке на батарею Раевского, была истреблена русской артиллерией, в то время как русскую пехоту громили батареи Сорбье.

Кавалерия вводилась в бой своевременно и имела успех; но действия ее были частными и потому не могли иметь решающих последствий. Из-за потерь, понесенных кавалерией Наполеона под Бородином, сражение это названо «могилой французской кавалерии».