История русской армии. Том второй

Силы и средства противоборствующих сторон. Война 1828 г. явилась первым крупным боевым испытанием для России после бурной эпохи Наполеоновских войн. После победоносного шествия от Москвы до Парижа русская армия мирно зажила в шумных столицах, в крупных центрах и по глухим углам на далеких окраинах обширной нашей родины. Мирная жизнь внесла новые веяния в ряды русской армии. Боевой опыт мало-помалу уступает место различным уставным ухищрениям. Опасная рутина проникает всюду; мертвая форма получает преобладающее значение. Кипучая эпоха Наполеоновских войн не позволяла развиться в рядах нашей армии тем ложным началам воспитания и обучения войск, которые должны были стараниями гатчинцев вытеснить все то, то привито было русской армии в блестящую эпоху Румянцева и Суворова. Теперь, с наступлением продолжительного мирного периода, эти заглушенные войной начала стали быстро распространяться в рядах русской армии. Сложные уставы, непригодные для войны, заменили боевой опыт. Маршировка и эволюция сомкнутого строя составляли венец обучения. Выдвинутый войнами рассыпной строй стали считать опасным для дисциплины: поле заменили плацем и манежем, обучение стрельбе находилось в полном пренебрежении. Не лучше, чем в пехоте, обстояло дело в кавалерии. Тонкости манежной езды составляли идеал обучения. Полевой езде, разведке, сторожевой службе внимания не уделялось. Конница не шла в своем обучении дальше усвоения эволюций сомкнутого строя; лошади совсем не были втянуты в работу.

Артиллерия в увлечении показными, внешними формами не отставала от прочих родов войск. Не ограничиваясь требованиями стройности при движении и маневрировании, артиллерийские начальники стремились достигнуть, чтобы во время боевой стрельбы прислуга при орудиях работала с ловкостью жонглера, с соблюдением такта. Мелочность уставных требований отражалась на личном составе. Инициативе не было места в рядах армии. Все было строго регламентировано до мельчайших подробностей, и проявление собственного почина вызывало суровое возмездие. Стремление подогнать все под некую норму привело к тому, что придуманы были так называемые нормальные боевые порядки. Предполагалось, что при встрече с противником отряд всегда может быть построен по одному из усвоенных шаблонов, независимо от бесконечно видоизменяющейся обстановки. Нормальных боевых порядков было пять для пехоты с артиллерией и четыре для конницы с конной артиллерией.

Не стало и той близости между офицером и солдатом, какая установлена была в русской армии великим творцом ее и упрочена его талантливыми последователями, Румянцевым и Суворовым. Лишь годы войны, совместная боевая страда вновь сблизили солдата с его начальником, офицером.

Ложная система воспитания и обучения, принося огромный вред русской армии, не могла к началу войны 1828 г. предать забвению тот боевой опыт, каким обладала армия в предыдущую эпоху. И среди командного состава, и среди солдат еще много было ветеранов, исходивших Европу, участвовавших в великой борьбе с Наполеоном. Эти лица, как бы составляя ядро армии, поддерживали в ней бодрый дух и ревниво оберегали былую славу своих частей.

Русский солдат не мог быть окончательно исковеркан муштровкой Аракчеева. Его блестящие боевые качества остались незыблемыми. Исследователь войны 1828–1829 гг., знаменитый Мольтке, характеризуя нашего воина в эту эпоху, говорит: «Что касается русского солдата, то он является столь же стойким в перенесении трудов, усилий, лишений и страданий, как и неустрашимым среди опасности».

Численность вооруженных сил России в первую четверть XIX в. значительно увеличилась. Полная мобилизация могла дать для обороны страны свыше миллиона обученных бойцов. Но для предстоящей войны на южном фронте с Турцией решено было мобилизовать лишь одну 2-ю армию, в составе трех корпусов, численностью до 95 тысяч. Такая экономия в силах явилась результатом общего напряженного политического настроения Европы. Россия опасалась вмешательства Австрии. Нужно признать, что силы, предназначенные нами для войны с Турцией, были недостаточны. Это вредно отразилось на ведении войны, когда очень часто наблюдалось несоответствие сил поставленным целям.