История русской балерины

Другой случай закончился приказом об отчислении меня из Академии. На каникулах после первого семестра группа старшеклассников отдыхала в пансионате в Комарово. Я была среди них. В день моего шестнадцатилетия ко мне приехали папа с мамой и привезли всякие лакомства, фрукты и бутылку шампанского. Мы собрались все вместе, человек пятнадцать, чтобы отпраздновать мой день рождения. После отъезда родителей неожиданно нагрянула проверка из Академии. В моем номере нашли бутылку из-под шампанского, а на галерее под моим окном в снегу вообще обнаружилось несколько пустых винных бутылок. Как выяснилось, мальчики из выпускного класса сложили их там, надеясь, что на меня, отличницу, никто не подумает. Сначала эта ситуация показалась нам очень забавной, и мы посмеялись. Но, вернувшись после каникул, я обнаружила на доске объявлений приказ о моем отчислении.

Моей маме нетрудно было доказать ректору Академии Леониду Надирову абсурдность этого обвинения. Приказ был отменен. Тут же маме дали понять, откуда взялась эта интрига: одна из преподавательниц нашей школы таким способом «расчищала» путь для своей дочери, моей одноклассницы. Всем было очевидно, что Дудинская делает на меня серьезную ставку.

Меня уже замечали профессионалы и выделяли балетные критики на наших выступлениях и в Петербурге, и за границей. На гастролях Академии балета в Японии ко мне было особенно пристальное внимание. Японское телевидение сняло документальный фильм, где меня представляли как будущую звезду русского балета. Очень благожелательные отзывы появились в печати на мои выступления на гастролях в Норвегии, Греции и в Арабских Эмиратах.

Иногда уроки Наталии Михайловны продолжались уже в домашней обстановке, куда меня часто приглашали. Я очень любила бывать на Малой Морской в ее квартире, которая была похожа на музей. Мои посещения этого дома стали чаще после смерти Константина Михайловича Сергеева, когда Наталия Михайловна так нуждалась в моральной поддержке. Мой папа, видя растерянность и беспомощность Наталии Михайловны в эти горестные дни, взял на себя заботу заказать крест на могилу Константина Михайловича.

Второй год моего обучения в классе Дудинской совпал с ее юбилеем. Восьмидесятилетие Наталии Михайловны отмечалось осенью 1992 года очень широко и торжественно в Мариинском и Большом театрах. Мой дебют состоялся на сцене Большого театра. Мне была доверена главная роль в балете «Пахита». Я считаю знаменательным тот факт, что именно мой Педагог Наталия Михайловна Дудинская вывела меня на эту прославленную сцену. Именно там, в юбилейном спектакле, меня заметил директор и художественный руководитель Мариинского театра Олег Михайлович Виноградов. И по возвращении в Петербург сделал предложение стать солисткой Мариинского театра и в качестве дебюта танцевать главную партию в балете «Лебединое озеро». И это в семнадцать лет! Начать свою «взрослую» карьеру еще до окончания Вагановской балетной Академии. В первый момент предложение показалось мне совершенно абсурдным и невозможным. К тому же это вообще был и есть первый такой случай в истории и театра, и самого балета. Но отказаться… От таких предложений не отказываются, потому что о них мечтает каждая балерина.

Обо всем этом Наталия Михайловна рассказала мне, пригласив к себе домой. Она поделилась со мной своими планами о моем будущем, перечислила несколько очень интересных партий, которые собиралась готовить со мной на третьем курсе. По словам Наталии Михайловны, меня ожидал блестящий выпуск, который безусловно гарантирует мне поступление в Мариинский театр. Было решено, что я не принимаю предложения Виноградова.

Однако новый учебный год начался с того, что Дудинская надолго уехала в Америку для постановки спектакля. Как всегда в таких случаях, ее замещала мама моей одноклассницы. На уроках этого педагога я в основном сидела на скамейке. Она объясняла мне: «Настя, ты уже все это умеешь делать, поэтому посиди и отдохни. Пусть другие научатся». Так продолжалось из урока в урок, и я поняла, что скоро забуду все, чему меня учили. А в это время Виноградов уже обсуждал свое предложение о приеме меня в Мариинский театр с ректором Академии Надировым. Одновременно он очень настойчиво пытался убедить моих родителей в необходимости этого шага именно сейчас, а не через год, когда я закончу Академию.

С первого взгляда, предложение быть зачисленной в труппу Мариинского театра еще до окончания балетной школы выглядело чрезвычайно заманчивым. Но оставался очень болезненный вопрос: как отнесется к этому Наталия Михайловна? Я очень ее любила и боялась огорчить.

Видя наши колебания, Надиров самым решительным образом уверил меня и моих родителей, что объяснение с Дудинской он берет на себя и не сомневается, что ему удастся все уладить. Главное же, что подкупило нас, это обещание ректора, что в учебном процессе для меня не произойдет никаких изменений. Я останусь в своем классе и вместе со всеми буду заниматься по полной программе третьего курса, включая общеобразовательные и специальные предметы.