История русской балерины

Вивьен приехала на следующий день. Когда она вошла в номер, я испытала даже не восхищение, а шок. Надо учитывать, что миссис Вествуд уже тогда была дама в возрасте… И при этом – прекрасная прическа, яркий, почти сценический макияж, абсолютно прозрачное (!) коротюсенькое платье из шифона, чулочки с широкой резинкой и высоченные шпильки. Мы на протяжении пары часов с ней пообщались, и я поразилась, насколько оригинально она мыслит и насколько прямо высказывает свое мнение обо всем. Прощаясь, я преподнесла ей приготовленные цветы. И вдруг Вивьен жестко от них отказалась:

– Я не могу. Еду сейчас на день рождения к своему сыну.

– Но, может быть, как раз уместно будет появиться там с букетом?

И вдруг Вивьен Вествуд весело говорит:

– Вы не понимаете – я совсем не могу взять цветы. Мне их некуда положить. Я приехала к вам… на велосипеде!

И тут я представила этот «божий одуванчик» на шпильках, в таком (!) платье… и «верхом» на велосипеде и искренне расхохоталась. А Вивьен очень хорошо приняла мой смех, потому что тоже очень озорно засмеялась в ответ. Точно говорила: «Да, вот такая я есть и получаю от этого огромное удовольствие!» Я тогда отчетливо поняла, что второй такой Вивьен не существует на целом белом свете. Она во всем является собой и живет исключительно по своим правилам. Эта встреча для меня как будто стала подтверждением правильности выбранного пути. Точнее, подтверждением моего решения не идти на компромиссы, а следовать только тем путем, который интуитивно кажется правильным.

В следующий мой приезд в Лондон Вивьен устроила фотосессию, где я демонстрировала наряды из ее новой коллекции. Я не была ее клиенткой, то есть специально не заказывала туалеты у Вивьен Вествуд, но время от времени я получала от нее в подарок что-нибудь очень красивое и нарядное, что с удовольствием надевала.

Когда закончился контракт с Английским Национальным балетом, я осталась жить в Лондоне. Проектов в России у меня больше не было. Случилось самое страшное для балерины – невозможность выйти на сцену.

И тогда моя неистребимая потребность двигаться вперед, быть постоянно в творчестве и при этом не зависеть от превратностей актерской судьбы привела меня к мысли о создании сольной концертной программы.

Мне это показалось интересным. К тому времени я побывала не на одном творческом вечере известных балерин. На этих вечерах они, как правило, танцевали два номера – один в первом отделении, другой во втором, все остальные номера исполняли приглашенные звезды, но называлось действо почему-то творческий вечер Илзе Лиепы или Нины Ананиашвили. Разве это твой концерт, если ты танцуешь меньше всех? Случалось, что вместо балета на сцене появлялся стол, за которым сидела балерина и беседовала со зрителями, читала стихи. После стихов она говорила: «А теперь будет фильм». И люди смотрели на экране записи ее концертов. Я же собиралась показывать живое искусство балета, а не декламировать стихи или демонстрировать фильмы.

Уже в Лондоне я начала работать с хореографами, готовясь к своей сольной программе.

Помог мне в этом Энтони Керман. Мне всегда было приятно общаться с Энтони, хотя нас часто настигали агрессивные папарацци (вот когда я по-настоящему поняла и пожалела принцессу Диану!) и как безумные набрасывались, слепя вспышками. Появление мультимиллионера в обществе русской балерины многие расценивали как свидетельство любовных отношений. Как-то раз мы с мамой, возвращаясь в гостиницу, вышли из такси, и вдруг нас окружили папарацци с вопросами: «Где же ваш муж Энтони Керман? Почему вы не вместе? Знает ли он, что вы тайно от него в России вышли замуж еще за двух мужчин?» Они наскакивали на нас и совали в руки российские «желтенькие» газеты, в которых были опубликованы мои якобы свадебные фотографии, где я в подвенечном платье шла под руку с разными «женихами».

Еще тогда я перестала обращать внимание на сплетни. Энтони Керман очень помог мне тогда как хороший и добрый друг, даже без каких-либо жалоб или тем более просьб с моей стороны. Он снял студию, чтобы я могла репетировать, и подарил мне замечательную фразу, которая здорово поддержала в тот период, когда мне казалось, что все мосты, соединяющие меня с Большим театром, «горят синим пламенем» и впереди – неизвестность. «Не огорчайтесь, Анастасия! И не бойтесь! Вы стоите на пороге чего-то нового. Когда что-то теряешь – легче взлетать!»

* * *