История русской бюрократии

Со времён Хрущёва власть ради своего самосохранения подбирала себе сотрудников интеллектуально более убогих, чем начальники. Потом сотрудник сам становился начальником, некомпетентным ни в чём, кроме интриг, и подбирал себе смену среди ещё более убогих. Помните «Закон Калюжного»? «В России на смену серым непременно приходят ещё более серые». Появление на вершине власти такого серого функционера, как Горбачёв, стало итогом деградации замкнутой касты вождей. Точно так же в результате «отрицательного отбора» в верха попали Ельцин и все остальные руководители.

Оппозиционная деятельность Ельцина ничуть не противоречила перестройке — ведь он тоже говорил о переменах. Правда, она противоречила властным интересам «центровых» руководителей. Говорят, реформаторский бум, начавшийся с его возвышения после 1991 года, был «революцией людей второго и третьего эшелона в руководстве». И опять среди тех, кого вознесла эта следующая после начала перестройки «революционная волна», не оказалось ни одного достойного человека. Так что кризис в стране был прежде всего кризисом управления, кризисом кадров.

Усилиями члена горбачёвского Политбюро А. Н. Яковлева почти все СМИ к лету 1991-го оказались в руках оппозиции тому же Горбачёву, а конституционно избранным президентом РСФСР стал 12 июня Б. Н. Ельцин. Собравшийся вокруг него блок был не менее разношёрстным, чем несостоявшаяся команда Горбачёва. Единственное, что объединяло этих людей — это стремление сесть наверху, чтобы обеспечить себе безбедное и безопасное существование. Они строили свою политическую борьбу на критике и сталинизма, и застоя, и Горбачёва, но никакой программы не предлагали.

На этом фоне произошло то, что получило название «путч ГКЧП».

Тогдашний премьер-министр СССР В. С. Павлов вспоминал:

«Из доклада приехавших товарищей однозначно следовало, что Горбачёв выбрал свой обычный метод поведения — вы делайте, а я подожду в сторонке, получается — я с вами, нет — я ваш противник и не в курсе дела. Об этом свидетельствовали и его ссылка на самочувствие, и пожелание успеха накануне, и „делайте, что хотите сами“ под предлогом завершения лечебных процедур».

Иначе говоря, путч не был стихийным. Пока Горбачёв с одними своими соратниками (из числа руководителей республик СССР) готовил Союзный договор, другие его соратники (из числа высших союзных бюрократов) готовили путч против этого договора. А Горбачёв — друг и начальник и тем, и другим, — отошёл в сторонку, чтобы посмотреть, кто кого из пауков сожрёт, и приспособиться к ситуации. Разумеется, участники ГКЧП понимали, какая роль им отводится в случае поражения, а потому практически бездействовали, считая, что если будет на то желание масс, то они эти массы возглавят, а если нет, то они ничего особенного и не делали.

Утром 19 августа радио сообщило, что Горбачёв, находящийся в отпуске в Крыму, по состоянию здоровья не может исполнять обязанностей президента, и на основании статьи 127(3) Конституции СССР руководство временно осуществляет Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) во главе с вице-президентом. В состав ГКЧП вошли: вице-президент Г. И. Янаев, премьер-министр В. С. Павлов, министры внутренних дел и обороны, председатель КГБ, член президентского совета по оборонной промышленности и другие. «Путч» был поддержан союзным кабинетом министров. По сути, в «заговоре» участвовала вся верхушка государственной власти СССР, за исключением самого Горбачёва.

Особой точки зрения ни по одному конкретному вопросу ГКЧП не высказывал, никаких шагов не предпринимал, кроме ввода в Москву бронетехники «для охраны общественного порядка». Так же, как у Горбачёва и Ельцина, у путчистов не было программы действий. Сегодня за них говорят, что они, де, хотели, опираясь на остатки силовых структур, не допустить распада Союза ССР, отсечь от госпредприятий паразитные кооперативные организации, опять подключить государство к управлению промышленностью. Так ли это — неизвестно.

Не было массовых выступлений народа в поддержку ГКЧП или против него, если не считать нескольких тысяч московских интеллектуалов, развернувших не абы где, а под окнами посольства США троллейбусы поперёк Садового кольца и вставших кордоном вокруг Белого дома. В Москве, несмотря на призыв Ельцина и мэра Г. Х. Попова, не забастовало ни одно предприятие, кроме биржи. Это подтверждает, что все политические конфликты перестройки — всего лишь «боярские» разборки, шедшие при полном безразличии подавляющего большинства населения страны.