История русской культуры

Сопоставляя живопись и музыку, Кандинский писал: «Музыке, которая внешне с природой совершенно не связана, незачем заимствовать для своего языка какие бы то ни было внешние формы. Живопись в наше время еще почти всецело зависит от форм, заимствованных у природы. Ее сегодняшняя задача состоит в исследовании и познании своих собственных сил и средств — что давно уже делает музыка — и в стремлении применить эти средства и силы чисто живописным образом для целей своего творчества». И далее: «Каждое произведение возникает и технически так, как возникает космос, — оно проходит путем катастроф, подобных хаотическому реву оркестра, выливающемуся в конце концов в симфонию, имя которой музыка сфер. Создание произведения есть мироздание»[128].

Этот вывод иллюстрируют композиции Кандинского, в которых преобладают разум, сознание, намеренность, целесообразность, но решающее значение всегда придается не расчету, а чувству.

В 1913 г. Казимир Северинович Малевич (1878–1935) основал супрематизм (от лат. supremus — наивысший), аналог акмеизма в поэзии. Первой супрематической работой он считал «Черный квадрат», который может рассматриваться и как символ смерти, небытия. Это первый шаг творчества чистого интуитивного разума. В отличие от экспрессивного абстракционизма Кандинского супрематические композиции представляют собой сочетание простейших геометрических фигур, т. е. продолжение кубизма.

«Вещи исчезли, как дым, для новой культуры искусства, и искусство идет к самоцели — творчеству, к господству над формами натуры», — писал Малевич в статье «От кубизма и футуризма к супрематизму» (1915). Художник уподобляется Богу: «Интуитивная форма должна выйти из ничего». Геометрический поиск сущности вещей в кубизме оказался «выходом творческой воли в самостоятельную жизнь созданных ею форм», в живописный реализм — не вещей, а «красочных единиц, которые строятся так, чтобы не зависеть пи формой, ни цветом, ни положением своим от другой. Каждая форма свободна и индивидуальна. Каждая форма есть мир»[129].

В революцию в живописи начала XX в. русские художники-авангардисты внесли свой весомый вклад. «Бубновый валет» просуществовал до 1917 г. — переломного года для русской культуры. Из этого объединения, считавшего своей целью искание наиболее выразительных форм живописного отображения окружающей действительности, вышли самобытные художники, составившие славу русского искусства XX в. Продолжением «Бубнового валета» после Октябрьской революции стала группа «Бытие», куда вошли П. П. Кончаловский, А.А. Осьмёркин (1892–1953), И. И. Машков, А.В. Лентулов с их жирными красками и размашистой кистью. Живописные букеты Лентулова и Машкова трудно забыть.

В 1925 г. возникает Общество художников-станковитов (ОСТ) с машинизмом Александра Александровича Дейнеки (1899–1969) и динамикой движений Юрия Ивановича Пименова (1903–1977), обладающего необыкновенной выразительностью, почти фотографичностью. Их живопись скорее графично-линейна, чем живописна.

В 1928 г. в Общество московских художников (ОМХ) объединились Р.Р. Фальк, А.В. Лентулов, И.И. Машков, В.В. Рождественский. Большая группа художников эмигрировала из России: Ф.А. Малявин, К.А. Коровин, И.Я. Билибин, С.Ю. Судейкин, Б.Д. Григорьев, К.А. Сомов, М.В. Добужинский, А.Н. Бенуа, Н.К. Рерих, М.Ф. Ларионов, Н.С. Гончарова. Остался жить в Финляндии И.Е. Репин.