История русской литературы ХХ в. Поэзия Серебряного века: учебное пособие

Сборник «Под северным небом» (1894) несет на себе следы влияния М. Лермонтова и А. Фета. Сборник «Тишина» (1898) пронизан модными в то время теософскими идеями. Бальмонт стал первым поэтом новой русской школы, удостоившийся «Собрания стихов» (книгоиздательство «Скорпион», 1905). В 1908–1913 гг. стихи Бальмонта вышли в десяти томах.

1905–1913 гг. Бальмонт провел за границей, совершая кругосветное путешествие, что нашло отражение в значительно расширившейся тематике его поэзии. Мастерство Бальмонта было бесспорным, но его стихам иногда не хватало философской глубины. Предназначение поэзии видится им в создании безупречной формы, способной сохранить душу поэта:

Чтоб твои мечты вовек не отблистали,
Чтоб твоя душа всегда была жива,
Разбросай в напевах золото по стали,
Влей огонь застывший в звонкие слова.

В отличие от большинства символистов, Бальмонт был равнодушен к французской современной поэзии и искал источники вдохновения в поэзии англоязычного романтизма и испанского барокко. Обладая широчайшей эрудицией в области истории мировой поэзии и зная десятки иностранных языков, он стал выдающимся переводчиком. Им переведены П. Шелли, Кальдерон, Э. По, О. Уайльд, У. Уитмен, сделан полный перевод Ш. Руставели «Витязь в тигровой шкуре» и поэтический перевод «Слова о полку Игореве». Как указывает Жан Кассу, Бальмонт более всего ассоцируется с П. Верленом, «Романсы без слов» которого он с большим успехом перевел [48]. Рене де Гиль видел в русском поэте своего ученика благодаря почти совершенной технике словесной инструментовки.

«Сонеты солнца, меда и луны» (1917) свидетельствовали о виртуозности поэтической техники: Бальмонт написал 225 сонетов, во многих из них использовалась звукопись. Поэтом была создана особая система звуковых повторов, которые могли передавать шорох, свист, звук волн. Аллитерации носили как звукоподражательный, так и формалистический характер (например, «Чуждый чарам черный челн…»; «Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши»; «Вечер. Взморье. Вздохи ветра. / Величавый возглас волн…»). Он прибегает к автокомментированию, саморефлексии, вызванной чувством гипертрофии собственного «Я». Лирика Бальмонта музыкальна, виртуозна, ее диапазон очень разнообразен в историческом и географическом охвате жизни. Поэт пишет о Западе и Востоке, его интересуют индийские и китайские философские системы, быт разных племен и народов, космогония, древние предания и легенды.

Поэт ставил перед собой грандиозную задачу – воссоздать на русском языке формы и ритмы различных образцов поэтической речи всех наций Земли. Его необыкновенные способности к изучению иностранных языков и музыкальная память способствовали разрешению этого небывалого творческого задания. О горизонтах и диапазоне Бальмонта свидетельствует название сборника – «Зовы древности. Гимны, песни и замыслы древних. Египет. Мексика. Майя. Перу. Халдея. Ассирия. Индия. Иран. Китай. Океания. Скандинавия. Эллада. Бретань» (1908). Позже В. Брюсов попытается создать, по образцу Бальмонта, «Сны человечества».

Стремление к беспредельному, гордость за миссию поэта, культ индивидуальности, родственный романтизму, – типичные ноты лирики Бальмонта. Но за всем этим слышны и типично декадентские ноты: провокационные утверждения вседозволенности, желание не высших, а «низших» восторгов, ницшеанство: «Хочу быть дерзким / Хочу быть смелым».

Он сохранил дух символизма и в поздней лирике, создав особую символистскую «технику» поэтического письма, расширившую горизонты изобразительности. Он был противником узко рационалистического и прагматичного восприятия жизни, сугубо реалистического отражения ее в искусстве.

Лирика Бальмонта вызвала отклики многих современников, испытавших в той или иной степени влияние этого поэта. О его аморализме, связанном с особой панэстетической позицией, писал В. Брюсов [49]. Он создал поэтический портрет Бальмонта, в котором негативные качества представали как достоинства:

…С тобой роднится веток строй бессвязный.
Ты в нашей жизни призрак безобразный.

…

И ты в борьбе – как змей многообразный,

Но я тебя люблю – что весь ты ложь,
Что сам не знаешь ты, куда пойдешь,
Что высоту считаешь сам обманом [50].