История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

В первые месяцы войны А. Ахматова жила в Ленинграде, вторжение германских войск в СССР всколыхнуло её патриотические чувства, в июле 1941 года она написала «Клятву»:

И та, что прощается с милым, —
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянёмся, клянёмся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!

Потом в сентябре 1941 года – «Первый дальнебойный в Ленинграде», «Птицы смерти в зените стоят». В августе 1941 года побывавший у неё фронтовой корреспондент Павел Лукницкий записал: «Она лежала – болеет. Встретила меня очень приветливо, настроение у неё хорошее, с видимым удовольствием сказала, что приглашена выступать по радио. Она – патриотка, и сознание, что она сейчас душой вместе с народом, видимо, очень ободряет её» (Лукницкий П. Ленинград действует. Фронтовой дневник (22 июня 1941 года – март 1942 года). М., 1961).

Часто бывавшая у Анны Ахматовой Ольга Берггольц вспоминала те дни: «Я помню её около старинных кованых ворот на фоне чугунной ограды Фонтанного дома, бывшего Шереметьевского дворца. С лицом, замкнутым в суровости и гневности, с противогазом через плечо, она несла дежурство, как рядовой боец противоздушной обороны. Она шила мешки для песка, которыми обкладывали траншеи-убежища в саду того же Фонтанного дома, под клёном, воспетым ею в «Поэме без героя». В то же время она писала стихи, пламенные, лаконичные по-ахматовски четверостишия: «Вражье знамя встаёт как дым, – правда за нами, мы победим!» (Берггольц О. От имени ленинградцев // Литературная газета. 1965. 10 мая).

Вскоре Анну Ахматову вывезли из почти окружённого немцами Ленинграда в Чистополь, потом в Алма-Ату, где продолжала работать, в том числе продолжала писать и о войне. Её стихи «Мужество», опубликованные в газете «Правда» 8 марта 1942 года, глубоко запали в сердце сражавшихся солдат и офицеров:

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах.
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова, —
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!

Известны и другие стихи Анны Ахматовой, опубликованные во время войны в «Правде», стихи о войне, о философии, о человеке.

Обсуждение журналов «Звезда» и «Ленинград» в 1946 году в ЦК КПСС и жёсткое отношение к её произведениям, а в особенности выступление А.А. Жданова в Ленинграде прервали её литературный путь. Только при встрече с М.М. Зощенко, который подробно об этом рассказал, она поняла своё плачевное положение: Анна Ахматова не знала, что оказалась вроде пешки на шахматной доске в партии, которую в остром конфликте разыгрывали два наследника И. Сталина – Маленков и Жданов. Она была исключена из Союза писателей, два сборника её стихотворений были уничтожены, пришлось заниматься переводами, отказавшись от многих творческих замыслов.

Но главное – она ещё до войны задумала написать «Поэму без героя». Современники вспоминают, как на Анну Ахматову находило желание писать, это происходило непроизвольно, как стихия. Е.К. Гальперина-Осьмёркина вспоминала, как Анна Ахматова, приехав в Москву, остановилась в её доме: «К ней часто приходили гости. Особенно я помню приход Харджиева. Она очень дружила с Харджиевым, очень его любила, он был её большим другом. И вот мы сидели у неё в комнате, о чём-то беседовали, и вдруг она после милой и даже такой остроумной беседы села с ногами на кушетку и приняла свой облик «какаду», как мы говорили. Он на меня посмотрел, легонько так толкнул меня в локоть или взял за локоть и сказал: «Пойдёмте отсюда. Она хочет сочинять». Это было абсолютно точно сказано, он не искал никаких формулировок литературных. «Она хочет сочинять». Очевидно, так это и было… Мы с ним сидели в мастерской, а она довольно долго пребывала в этой комнате» (Мандельштам Н. Об Ахматовой. С. 45).