История русской литературы XIX века. Часть 3: 1870-1890 годы

Несомненно, Лесков отдавал должное, по его словам, "талантливой редакции" "Современника", питал глубокое уважение к Н. Г. Чернышевскому. Но он всегда оставался верен мысли, высказанной им еще в статье киевского периода о том, что "предметом литературы должно быть… то, что всегда перед глазами". Для него "всегда перед глазами" было реальное состояние русской жизни, а точнее, "зрелище нищеты", которое, по Лескову, "знакомит нас с бытом наших меньших братий, возбуждает к ним участие и дает возможность подать им руку помощи". Такая позиция писателя обусловила ярко выраженный демократический характер его творчества. О чем бы ни писал Лесков, он писал с мыслью о народе.

О народе Лесков придерживался понятий достаточно сложных. [106]Это обнаруживают уже первые рассказы и повести писателя: "В дороге", "Погасшее дело", "Язвительный".

Объектом изображения в них становится крестьянское массовое сознание, художественно проявить которое помогает свойственное Лескову знание уклада русской жизни, особенностей народной психологии. Причем воссозданные им картины обнажают самые глубины крестьянского сознания, то, что составляет существо русского национального характера, включая его "темные" стороны.

Содержание лесковских рассказов можно расценить как своеобразные "психологические явления", демонстрирующие стихийный характер поведения простых людей. Между тем это только на первый взгляд кажется, что в мужицких поступках отсутствует мотивационная основа. За каждым из них стоит, по словам А. Горелова, "общественно стойкий процесс" [107], прорастающий из толщи национального бытия, обнажающий ту или иную грань народного сознания.

В "Погасшем деле" Лесков обращается к древнему пласту сознания народа, связанному с народными суевериями, выступающими прямым объяснением аномального поведения крестьянской массы в ситуации с засухой. Басни и побасенки захожего "незадумчивого грамотника" о причине постигшей сельский мир "полевой беды" ложатся, по сути дела, на готовую почву – архаическое верование о власти отошедших в иной мир над урожаем – и дают мгновенные всходы. Мужики решают "изничтожить" похороненного на общем погосте пономаря-пьяницу, зажечь "из мертвого сала свечку" и тем самым искупить свою вину перед остальными умершими, которым "неспокойно" лежать рядом с "оповицей", за что они и "молят бога… дождя не давать". В результате содеянного "полсела" обрекает себя на каторгу.

Однако Лесков, создавая жуткий рассказ о власти "темного" сознания в крестьянской среде, был далек от мысли выносить нравственный приговор. Поставивший целью художественное исследование реального состояния русской жизни, он с предельной ясностью показал, каким катастрофам может быть подвержен простонародный мир, больной властью "тьмы", и как важно литературе вместе со всеми здоровыми силами нации подать ему "руку помощи вовремя и кстати".

В рассказе "Язвительный" также представлена ситуация из разряда "психологических явлений" с внешне стихийным характером поведения героев из народа: в то время как англичанин-управляющий стремится разумно обустроить их быт, они "сожгли его дом, завод, мельницу, а самого управляющего избили и выгнали вон", предпочитая пойти на каторгу, нежели иметь такого управителя. ("Ну что будет, то нехай и будет; а нам с ним никак нельзя обиходиться".)

На самом же деле протест мужиков имеет вполне осознанное содержание, суть которого вытекает из сопряжения названия рассказа и эпиграфа ("Капля камень точит"): крепостные взбунтовались, не желая более терпеть своего хозяина. Причем фактор "язвительности" не только обусловливает побудительные причины конфликта, но и проявляет его созидательную общественную основу. К бунту орловских мужиков подвигли не подневольный изнурительный труд и нищета, а систематические публичные моральные унижения, используемые управляющим как средство воспитательного воздействия. Последней каплей, переполнившей чашу народного терпения, стал приказ "ворога" привязать "мужика, хозяина", как воробья, за нитку к барскому креслу. Почвой для яростного возмущения мужиков явилось обостренное чувство собственного достоинства, за которое они, не раздумывая, готовы заплатить каторгой, настолько непоколебимо в русском народе самоуважение.

В 1869 г. Лесков соединил рассказы "Погасшее дело" и "Язвительный" в цикл под названием "За что у нас хаживали в каторгу", руководствуясь желанием донести до читателей мысль о сложном, неоднозначном, зачастую пронзительно дисгармоничном характере народной жизни и самого народа, соединивших в себе забитость и высокую духовность.

На каторгу ведут и народное невежество, и народная гордость – этим диссонансным выводом цикла Лесков обозначил и свое непростое отношение к проблеме народа, сохранявшееся у него на протяжении всего творческого пути.