История русской литературы XIX века. Часть 3: 1870-1890 годы

3. В чем своеобразие любовной лирики А. К. Толстого?

4. Какова роль пейзажа в лирике поэта?

5. Что дало А. К. Толстому возможность определить свое место в истории литературы: "Двух станов не боец, но только гость случайный"?

6. В чем особенности образа Козьмы Пруткова? Какие произведения Пруткова принадлежат перу А. К. Толстого?

7. Каковы исторические интересы А. К. Толстого?

8. В чем особенности исторических баллад поэта?

9. На какую литературную традицию опирался А. К. Толстой, создавая роман "Князь Серебряный"?

10. Каков круг проблем драматической трилогии А. К. Толстого?

Литература

Жуков Д. А. Козьма Прутков и его друзья. М., 1976.

Илюшин А. А. Стихотворения и поэмы А. К. Толстого. М., 1999.

Покровский В. Л. Алексей Константинович Толстой. Его жизнь и сочинения. М., 1908.

Стпафеев Г. Л. "Сердце полно вдохновенья". Жизнь и творчество А. К. Толстого. Тула, 1973.

Глава 11 Литературное движение 1870-х годов

1870-е годы – один из самых сложных периодов не только для русской литературы, но и для русской жизни в целом. У этого времени есть своя содержательность, а также особая структура, афористически зафиксированная Н. А. Некрасовым в поэме "Кому на Руси жить хорошо": "горькое время – горькие песни" и "доброе время – добрые песни" сходятся на одном временном пространстве.

"Крестьянский грех", связанный с эпохой крепостничества, продолжает тяжело тяготеть над сознанием народа, но "свобода", данная ему реформой 1861 г., уже выносит крестьян "…со дна бездонной пропасти // На свет, где нескончаемый // Им уготован пир!". Широта новых возможностей, которые видятся впереди: в необратимо изменившемся характере отношений крестьян с помещиками, в деятельности разночинцев, определившей основополагающую роль демократической интеллигенции для жизни общества, в пробудившемся самосознании личности, давшем литературе образ кающегося дворянина (от карикатурного Оболта-Оболдуева в "Кому на Руси жить хорошо" Н. А. Некрасова до "высокого" героя Константина Левина в "Анне Карениной" Л. Н. Толстого: "Без знания того, что я такое и зачем я здесь, нельзя жить"), в предчувствии момента, когда "подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда… и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах…" (речь П. А. Алексеева на "процессе 50-ти" 9 марта 1877 г.) – делает 70-е годы временем, преображающим настоящее в будущее духом великих перемен. Он запечатлен и в известной толстовской формуле: "У нас все это переворотилось и только укладывается".

Нравственное осознание реформы 1861 г. и ее последствий составляет духовный стержень эпохи и ее социальное содержание. Интеллигенция, выдвинувшаяся из рядов разночинцев: сыновья мелких чиновников, священников, приказчиков, дьячков – озабочена судьбой крестьянства пореформенного времени настолько, что готова оставить все, изменить собственную жизнь и "идти в народ", чтобы помочь ему в нелегкое, кризисное и неспокойное время. В этом смысле действия народников (независимо от степени их политического радикализма) были проникнуты романтикой и направлены на то, чтобы на почве просветительства примирить утопию с реализмом. "Горячая любовь" к крестьянину стала неиссякаемым источником героического пафоса, одушевившего деятелей 70-х годов и подвигнувшего их на подвиг самоотречения; который мог иметь как просветительские, так и революционные способы выражения.

В народничестве, как идеологическом и литературном течении (по свидетельству С. А. Венгерова, термин вошел в обиход в 70-е годы), – идеальное и реальное начала развивались в общем русле, иногда отождествляясь, иногда же резко противореча друг другу. Чувствуя себя духовными преемниками А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и Д. И. Писарева, народники верили в действенность крестьянской общины – как оплота нравственного "самостоянья" нации, в крестьянский социализм и крестьянскую демократию, к которым они чувствовали себя призванными пролагать реальные пути. Практические, позитивные методы работы с "непросвещенным" народом осмысливались как "музыка будущего" (О. В. Аптекман), приобщение к грубому крестьянскому быту превращалось в священный акт, должный научить: "Как жить по закону природы и правды" (название популярной брошюры В. В. Берви-Флеровского).