История русской литературы XIX века. В 3 ч. Ч. 2

Дело в том, что романтическая драма ¹— особая разновидность жанра, не вполне отвечающая самой природе драматургии, которая есть действие, предполагающее, что все персонажи — равные участники действия. В романтической драме драматургическая война подменяет драматургическую борьбу, центральный герой не участвует в действии, а словесно воюет с прочими включенными в драму лицами, произнося пламенные тирады и посылая грозные проклятия. Романтическая драма Лермонтова насквозь лирична и представляет собой сочетание лирики и переделанной в драму лирической поэмы. Не случайно Лермонтов предпосылает многим драмам лирические посвящения, включает в монологи дневниковые записи, а в прозаические пьесы — стихотворные произведения. По многим признакам поэтики лермонтовские драмы вплотную соприкасаются с Шекспиром, европейской драматургией романтизма (Лессинг, Шиллер, Гюго) и с русской традицией, особенно («Странный человек» и «Маскарад») с комедией Грибоедова «Горе от ума».

В центре первой законченной трагедии «Испанцы» (1830), которую Б.М. Эйхенбаум считал трагедией политической, — романтический герой-мятежник. Он выведен сначала отверженным одиночкой, потом возглавляющим народное возмущение испанским средневековьем. Жестокость средневековых порядков (для этой драмы характерна историческая условность и обобщенность), с одной стороны, намекала на сущность жизни вообще, а с другой — на русские общественно-социальные условия.

Вместе с отверженным и высоким героем, наделенным энергией сопротивления, в романтических драмах Лермонтова появляется другой тип романтического героя: он по видимости вписан в быт, в семейную атмосферу и отличается от окружающих искренней, благородной, чуткой и чистой душой. Круг его размышлений и действий ограничен. Однако узость семейно-бытовых отношений обманчива: в обыкновенную обстановку русской помещичьей усадьбы помещен высокий, отверженный, одинокий и страдающий герой. Семейные узы неизменно рвутся, и быт связывается с общечеловеческими идеалами, социальными отношениями и философско-нравственными конфликтами. В романтических драмах из русской жизни появляются два типа героев: мечтатель-идеалист, символизирующий добро, скептик-мститель и демон-разрушитель, олицетворяющий зло.

В семейной драме драматургическая борьба заменена войной с нравственно неприглядным дурным миром, только полем ее становится привычный российский быт.

«MENSCHEN UND LEIDENSCHAFTEN»

(«ЛЮДИ И СТРАСТИ») (1830)

В основу драмы легла семейная распря между отцом и бабкой ⁵⁰ , но лишь на уровне ситуаций, а не характеров. В центре драмы — Юрий Волин, которому свойственны благородные, гуманные и возвышенные чувства, но который одинок и сознает безысходность своего положения. Он мечтает о «земном общем братстве» (исследователи видят в этом знакомство Лермонтова с идеями утопистов, в частности, с книгой А. Сен-Симона «Новое христианство»), недоволен небом и готов воевать с ним. Однако, в отличие от Фернандо («Испанцы»), он надломлен жизнью и вступает в бой со злом на словах, а не на деле. В Юрии Волине Лермонтов запечатлел психологический процесс, характерный для молодого человека его времени: мучительное расставание чистого душой юноши с идеальными мечтами, с прекраснодушными грезами и постепенное превращение в разочарованного, скептического человека, обреченного на тоску и бездействие. При этом внутренний мир героя предельно конфликтен, ему свойственны резкие движения души, внезапные переходы от одного состояния к другому. Контрастным настроениям придана повышенная и обостренная экспрессивность, а речам героя — патетика и риторика.

Погружение возвышенного героя в тесный быт образует в пьесе типично романтическую коллизию, вызывая несовместимость безграничных желаний и ограниченного круга жизни, причем эта коллизия выражается не в драматическом действии (оно как раз затянуто и замедлено), а в тормозящих драматическое движение монологах. Однако в дальнейшем именно этот путь — помещение романтического или незаурядного героя в родную или чужую, но непременно обыкновенную, бытовую среду, которая, впрочем, может казаться герою необычной и даже исключительной, — оказался магистральным для творчества Лермонтова («Герой нашего времени») и русской литературы вообще.

«СТРАННЫЙ ЧЕЛОВЕК» (1831)

Эта драма стала продолжением и усложнением романтической драматургии, начатой пьесой «Люди и страсти».