История русской литературы XVIII века

Открывается сборник парой стихотворений «Песнь. Сочинена в Гамбурге к торжественному празднованию коронации ее величества императрицы Анны Иоанновны ‹…›» и «Элегия о смерти Петра I». Это именно сознательно выстроенная жанрово-тематическая и стилевая оппозиция: коронация императора – это типичный одический «случай», тема смерти и скорби является столь же традиционно элегической, причем жанр торжественной оды предполагает преобладание общественно-патриотических интонаций, а жанр элегии – доминирование интимно-личных эмоций. И то обстоятельство, что и ода, и элегия Тредиаковского тематически связаны с государственной жизнью России и посвящены русским самодержцам, только подчеркивает перекрещивание традиционных лирических эмоций в этих жанрах: «Песнь…» Тредиаковского имеет характер непосредственного лирического излияния, элегия же насыщена панегирической аллегорической образностью торжественной лирики; легкому разговорному стилю оды противостоит приподнятый и насыщенный старославянизмами стиль элегии:

Торжествуйте, все российсти народы:
У нас идут златые годы.
Восприимем с радости полны стаканы
Восплещем громко руками,
Заскачем весело ногами
Мы, верные гражданы.
Но Паллада прежде всех тут оцепенела,
Уразумевши, яко Петра уж не стало; ‹…›
Зияет, воздыхает, мутится очима,
Бездыханна, как мертва не слышит ушима ‹…›
«Плачь, винословна, плачи, плачь философия,
Плачьте со мною ныне, науки драгия»[50]

.

Так уже в самых ранних лирических текстах Тредиаковского обнаруживается экспериментаторская страсть, во многом определявшая его эстетическую позицию и своеобразие его жанрово-стилевой палитры: Тредиаковский как бы испытывает слово, стиль и жанр с целью выявить его скрытые возможности. Диалог жанров, стилей, лирических эмоций определяет собою весь состав сборника; практически каждое стихотворение в нем имеет свою пару, синонимическую или антонимическую. Учась в Париже, в Сорбонне, Тредиаковский тосковал по России и излил свою ностальгию в «Стихах похвальных России»; с другой стороны, центр европейской культуры и образованности, Париж, не мог не вызвать его восторгов. Так возникает следующая пара стихотворений, тоже эмоционально противоположных: одно и то же чувство – любовь – выражается в разных лирических интонациях:

Начну на флейте стихи печальны,
Зря на Россию чрез страны дальны:
Ибо все днесь мне ее доброты
Мыслить умом есть много охоты (60).
Красное место! Драгой берег Сенеки!
Кто тя не любит? разве был дух зверски!
А я не могу никогда забыти,
Пока имею здесь на земле быти (77).

Столь же прочные парные отношения связывают между собой два образца пейзажной лирики Тредиаковского: «Песенка, которую я сочинил, еще будучи в московских школах, на мой выезд в чужие край» и «Описание грозы, бывшия в Гааге» предлагают читателю описание двух контрастных состояний природы – весенний расцвет и грозовое ненастье, сопряженные с двумя контрастными лирическими эмоциями – радостного подъема и ужаса:

Весна катит
Зиму валит,
И уж листик с древом шумит.
Поют птички
Со синички
Хвостом машут и лисички (94).
Смутно в воздухе!
Ужасно в ухе!
Набегай тучи,
Воду несучи,
Небо закрыли,
В страх помутили (95).

Наконец, и два любовных стихотворения, включенных в состав сборника, тоже представляют собой диалогическую оппозицию. В песне «Прошение любве» поэт обращается к богу любви Купидону с просьбой «покинуть стрелы», то есть не разжигать больше любовного огня в сердцах, и так уже «уязвленных» стрелами Амура; в «Песенке любовной» – просьба прямо противоположного характера: мольба о любви обращена к неприступной красавице:

К чему нас ранить больше?
Себя лишь мучишь дольше
Кто любовью не дышит?
Любовь всем нам не скучит,
Хоть нас тая и мучит.
Ах, сей огнь сладко пышет! (74).
Так в очах ясных!
Так в словах красных!
В устах сахарных,
Так в краснозарных!
Милости нету,
Ниже привету? (76).