История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции

Чтобы как-то уйти от мрачных мыслей и тягостных предчувствий, Сталин подошёл к книжным шкафам и машинально потянулся к одному из томов Маркса и Энгельса… Сколько раз он извлекал нужное из этих сокровищ, нужное для борьбы то с левыми, то с правыми… Может, и сейчас что-то вы удит полезное… И открыл страницу на закладке, но странички опалили русофобской ненавистью: «Вот кто первым произнёс слова ненависти к России, к русским, ко всему славянскому миру, отнеся всех славян, кроме поляков, к реакционным нациям, подлежащим уничтожению». Да, думал Сталин, пробегая глазами статьи Энгельса «Борьба в Венгрии» и «Демократический панславизм», вот слова ненависти к славянскому миру, на которые мы так долго не обращали внимания, именно такой ненавистью – не менее – пропитаны строки, касающиеся славянских народов, особенно русских и России, как государства, которое может объединить все славянские народы в Славянский Союз и своей мощью защитить его. Революция 1848 года, по мнению Энгельса, разделила народы и нации на революционные и контрреволюционные. Раз нации революционны, то, значит, они сохранили жизнеспособность и должны жить; а нации контрреволюционные должны «в ближайшем будущем погибнуть в буре мировой революции». А с каким презрением Энгельс высказывается в отношении «абстрактных качеств славянства и так называемого славян ского языка», «о почти кочевом варварстве хорватов и болгар», есть, конечно, и цивилизованные славяне, но лишь «благодаря немцам», а потому ни о каком единстве славянства не может быть и речи: «…из-за некультурности большинства этих народов эти диалекты превратились в настоящий простонародный говор и, за немногими исключениями, всегда имели над собой в качестве литературного языка какой-нибудь чужой, неславянский язык. Таким образом, панславистское единство – это либо чистая фантазия, либо русский кнут».

Сталин увлёкся чтением этих страниц, многое казалось настолько современным, что просто удивительно… Уничижительно говорит Энгельс о южных славянах, которые поднялись на борьбу за восстановление своей национальной независимости: «Они – представители контрреволюции», потому что своими действиями способствовали подавлению немецко-венгерской революции. Но поражение революции будет временным, «австрийские немцы и мадьяры освободятся и кровавой местью отплатят славянским варварам. Всеобщая война, которая тогда вспыхнет, рассеет этот славянский Зондербунд и сотрёт с лица земли даже имя этих упрямых маленьких наций.

В ближайшей мировой войне с лица земли исчезнут не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы. И это тоже будет прогрессом». Оказывается, никакие моральные принципы не имеют никакого значения для достижения тех или иных целей: любые из них Энгельс может отнести к революционным, если там начались революционные события, и к реакционным, если там этих событий не происходит. И в связи с этой примитивной точкой зрения Энгельс тут же зачисляет всех славян в угнетателей всех революционных классов, называет их орудием контрреволюции. Энгельс сулит жестоко отомстить славянам: «…чехам, хорватам и русским обеспечена ненависть всей Европы и кровавая революционная война всего Запада против них». Каким наивным оказался Бакунин со своими призывами к справедливости, человечности, свободе, равенству, братству, независимости всех славянских народов… «Мы не намерены делать этого, – читал Сталин решительные возражения Энгельса на призывы Бакунина. – На сентиментальные фразы о братстве, обращаемые к нам от имени самых контрреволюционных наций Европы, мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает ещё быть у немцев их первой революционной страстью; со времени революции к этому прибавилась ненависть к чехам и хорватам, и только при помощи самого решительного терроризма против этих славянских народов можем мы совместно с поляками и мадьярами оградить революцию от опасности. Мы знаем теперь, где сконцентрированы враги революции: в России и в славянских областях Австрии…»

Энгельс не может простить «революционному панславизму» приверженности «фантастической славянской национальности». И если это будет так, то марксисты-революционеры будут знать, что делать: «Тогда борьба, беспощадная борьба не на жизнь, а на смерть со славянством, предающим революцию, борьба на уничтожение и беспощадный терроризм – не в интересах Германии, а в интересах революции!»