История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год

Но все эти сложные, противоречивые, многогранные проблемы как бы отступали на задний план, как только возникали национальные проблемы. Правительство должно было разработать правильное представительство людей разных национальностей в народном парламенте (см.: «Нация – это мы», «Еврейское иго» и др.), а получилось так, что инородцев выбирали как русских, а на деле оказалось, что избранный как русский поляк дышит ненавистью к России и русскому народу. Точно так же и финн, и грузин, и еврей. «Прежде всего следует восстановить правду о «народе русском», – писал М. Меньшиков. – Входят ли в понятие русского народы инородцы-поляки, евреи, грузины, армяне, латыши, татары и пр. и пр.? Нет. Можно желать и добиваться, чтобы эти покоренные нами народности слились с нами в одно тело и одну душу, но ведь этого нет… Мы назвали их русскими, но в парламент они явились с ненавистью ко всему русскому, неизмеримо более острой, чем та, которую чувствовали бы приглашенные в наш парламент американцы или австралийцы… Народу русскому пора отгородить себя от внутренних чужаков с той же честной определенностью, с какой он отгородил себя от внешних соседей… Инородцы же тысячу лет разрушали наше бытие, противились ему всеми мерами, пока не были покорены. У нас и у них разные инстинкты…» (Там же. С. 104–105).

Обращаясь к будущим историкам печати, М. Меньшиков горюет по поводу того, что русская печать – «голос великого народа» – за последние годы превратилась «в сплошной еврейский визг… на Россию напала одна из ненаписанных в Библии египетских язв – отравленная евреями печать, и как она в дурацких головах славянских произвела полный столбняк, неспособность различать правую руку от левой, родного брата от злейшего врага» (Там же. С. 106. Очерк «О стойкости». 8 октября 1906 г.).