История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год

Смерть Александры Михайловны, родившей сына Даниила, потрясла Андреева, он долго не приходил в себя, уехал на Капри, очень много пил, буянил, но в минуты просветления написал повесть «Иуда Искариот и другие» (Знание. Кн. 16. СПб., 1907).

На Капри М. Горький предложил Л. Андрееву быть редактором сборников «Знание» в Петербурге, предполагая оставить всё так, как уже сложилось. Но Л. Андреев, как только прибыл в Петербург, увидел много талантливых поэтов и прозаиков и задумал привлечь их.

Здесь только намечается конфликт, который на несколько лет разведёт их в разные стороны. По-разному стали писать, по-разному стали думать два ближайших друга: Леонид Андреев одобряет только первую часть романа «Мать», многое вокруг Горького раздражает; Максим Горький резко отрицательно говорит о рассказе «Тьма» (1907) и драме «Царь-голод» и отказывается печатать Л. Андреева, который тут же передаёт свои вещи в издательство «Шиповник», враждебное к Горькому. Но это лишь внешняя сторона конфликта. Литературная жизнь в России резко обновляется, появляются новые имена, которые своим необычным талантом заслоняют прежние – Александр Блок, Андрей Белый, Фёдор Сологуб… М. Горький в августе 1907 года в письме Л. Андрееву пишет о Блоке резко отрцательно, тот его прямо-таки возмущает своей «холодной манерностью», а «Старый кокет Сологуб, влюбленный в смерть… склонный к садизму Сологуб – фигура лишняя в сборниках «Знания» (Там же. С. 287). Поучения М. Горького не понравились Л. Андрееву, и он отказался быть редактором сборников «Знание». А тут ещё написал несколько произведений, таких как «Тьма» (Шиповник. Кн. 3. СПб., 1907), «Царь-голод» (СПб., 1908), в которых анархический бунт показал как народную революцию, которая только всё разрушает, а бывшего революционера вывел как предателя и провокатора.

В критике на эти произведения Л. Андреева обратили внимание: в «Новом времени» (1907. 19 июля) В.В. Розанов в статье «Русский «реалист» об евангельских событиях и лицах» с ироническим отрицанием отнёсся к рассказу об Иуде Искариоте и других. И другие – кто это? Апостолы, которых миллионы людей почитают как своих наставников, а знаменитый писатель с таким презрением относится к апостолам: «Андреев, воображающий, что он всегда «умен», мазнул мочалкою, поднятой со «Дна» М. Горького, по евангельским лицам, не смутившись даже перед азбучным требованием от всякого художественного произведения, чтобы лица, положим, семитской крови не выражались языком монголов или индийцев, и в I веке до Р. Х. не говорили так, как говорят в парижских кабачках ХIХ – ХХ века». Позднее, в апреле 1912 года, Л. Андреев в письме М. Горькому, называл В.В. Розанова «ничтожным, грязным и отвратительным человеком». Так что «любовь» здесь была взаимная.

Луначарский, Плеханов и другие критики протестовали против того, что автор испытывает симпатию к Иуде и антипатию к апостолам, к человечеству. Большую статью о Леониде Андрееве написал Д. Мережковский, он так её и назвал «В обезьяньих лапах. О Леониде Андрееве» (Русская мысль. 1908. № 1). «Обезьяна, поглядев, как мать ласкает ребенка, украла его из люльки и заласкала до смерти: есть об этом в какой-то детской книжке с картинками, – начал статью Д. Мережковский. – Когда я думаю о судьбе таких русских писателей, как Максим Горький и Леонид Андреев, заласканных, задушенных славою, то мне вспоминается ребенок в обезьяньих лапах». И Д. Мережковский прослеживает весь творческий путь Леонида Андреева, вспоминает «Жизнь Василия Фивейского», «К звёздам», «Так было», «Савва», «Жизнь Человека», «Иуда Искариот и другие», «Тьма» и полностью отрицает сказанное в этих произведениях: одни он отрицает за банальность и пустоту фраз – «не живые сочетания, а мертвая пыль слов, книжный сор», другие за непонимание религиозного чувства в жизни современного человека, третьи, как «Тьма», за упрощение жизни и борьбы человеческой. Террорист здесь скрывается у проститутки и говорит ей: «Пей за нашу братию. За подлецов, за мерзавцев, за трусов, за раздавленных жизнью… за всех слепых от рождения… Зрячие, выколем себе глаза… Если нашими фонариками не можем осветить всю тьму, погасим же огни и все полезем во тьму… Выпьем за то, чтобы все огни погасли. Пей, темнота!» Это и значит: долой революцию, долой солнце свободы! Да здравствует «тьма», да здравствует реакция!» (Там же). Д. Мережковский признаёт огромные заслуги Леонида Андреева в том, что он прошёл этот путь до конца, через ошибки и прозрения, – «до конца и бесстрашно».